Сорока молчала.

– Я понял, что это ты вывела оборотня тем же утром. – Зоран поднялся с трона и неторопливо и величественно направился ей навстречу. – Лель и Сорока – два отпрыска Виданы, кто же ещё это мог быть? Но ты мне нравилась, Сорока, и я очень хотел дать тебе шанс. Всё ждал, когда ты сама придёшь ко мне с повинной, расскажешь обо всём. Куда увела оборотня, что они затевают, что больше не повторишь своей ошибки.

Ошибка. Атли её ошибка? Сама она тоже так считала? А Видана бы так посчитала? Сорока вцепилась в юбку, стараясь успокоить дрожь в руках.

– Но ты не явилась. – Зоран остановился в паре шагов от Сороки и заложил руки за спину. – Ни в тот день, ни после того, как я прямо спросил тебя о Леле. А я ведь был готов даровать тебе прощение.

Он присел на корточки и ласково заправил за ухо Сороки прядь волос, утёр слезу, катившуюся по холодной с мороза щеке.

– Это ведь была ты? Признаешься сама или позволишь заглянуть в твои мысли?

– Я.

– Может быть, Лель заставил тебя? – В голосе Зорана не было ни гнева, ни презрения, он звучал почти нежно. Будто отец разговаривал с любимым ребёнком.

Сорока вскинула на него затуманенный слезами взгляд.

– Нет. Я сама не могла смотреть, как Атли мучается. Насколько плохим должен быть человек, чтобы его, умирающего, посадили на цепь, будто животное?

На лице Зорана промелькнула ненависть.

– Он хуже, чем животное, – проговорил Зоран, поднялся на ноги и посмотрел на Сороку сверху вниз. – Я никогда не отнимал жизни у своих братьев и сестёр. Но думаю, Чернобог простит меня, ведь раз ты предала меня, а значит, и его. А раз ты предала владыку, что ниспослал тебе великий дар свободы, то не сестра ты мне больше и жизнь твоя ничего не стоит.

Сорока не находила в себе сил пошевелиться под взглядом Зорана, только мелко дрожала. Точно так же дрожали кролики, которым она сворачивала шеи перед тем, как отнести лешему. Точно так же сильно и быстро колотились их маленькие сердца.

Дверь распахнулась, и в зал влетела Огняна.

– Зоран, постой! – воскликнула она, заслоняя собой Сороку. – Она же ещё совсем ребёнок. Позволь девочке искупить вину.

– Я дам ей такую возможность, – невозмутимо кивнул Зоран. – А теперь отойди, Огняна.

– Зоран…

– Я велел тебе отойти. Или хочешь принять наказание вместо неё?

Несколько мгновений Огняна стояла неподвижно, и Сорока уже поверила, что она не сдвинется с места, но та наконец отступила в сторону. Сорока всхлипнула, хватаясь за её юбку, надеясь спрятаться за плотной тканью.

– Пусти, – прошептала Огняна и выдернула юбку из дрожащих пальцев. Сорока завалилась на бок, но Зоран наклонился и рывком поставил её на ноги.

Одной рукой он крепко держал за локоть Сороку, а другую приложил к своей татуировке, выступающей из выреза на рубахе. Из его груди, притянувшись к пальцам, выползла лента тьмы, тут же свернувшись в тугой клубок на широкой ладони. Небольшой, размером с грецкий орех. Он пульсировал и волновался, а внутри него Сорока видела звёзды и искры молний.

– Знаешь, что это? – спросил Зоран.

Сорока покачала головой.

– Благословение Чернобога. Частица его хаоса. То, что сделало владыку богом, а меня – Первым, – ответил Зоран и, схватив Сороку за лицо, заставил открыть рот.

Тьма обожгла язык и одним толчком пробилась в горло. Сорока попыталась закричать, но сумела лишь захрипеть. Свинцовой тяжестью тьма наполнила её изнутри, а потом мир исчез.

Сорока оказалась в дремучем заснеженном лесу, в котором никогда не бывала прежде. Идеальный белый покров портила цепочка следов, отмеченная кровью. А рядом, утопая в снегу, лежал юноша, пронзённый стрелами. Он задыхался, дрожал и широко распахнутыми глазами смотрел в полное звёзд ночное небо, словно прямо сейчас, в последние минуты жизни, оно открывало ему свои тайны.

В умирающем юноше Сорока узнала Зорана.

Человек вышел из чащи. Высокий, закутанный в лохмотья чёрного плаща, скрывающий лицо под глубоким капюшоном, он приблизился к Зорану и замер. Ветер трепал изорванный подол его одеяния, очерчивал широкие плечи и всё норовил скинуть с головы капюшон.

Наконец незнакомец встал на колени рядом с Зораном, наклонился и что-то прошептал ему на ухо. Зоран повернул голову и посмотрел невидящим взглядом, словно с трудом осознавал, что рядом вообще кто-то есть. Незнакомец сказал ещё что-то, но ветер унёс его слова.

– Да, – ответил Зоран. – Да…

Незнакомец одну за другой вытянул из тела Зорана стрелы, у того уже даже не было сил кричать от боли. Худая бледная рука скользнула под капюшон и извлекла на свет трепещущий сгусток тьмы, который вложила Зорану в рот.

Он застонал. Раны его подёрнулись чернотой и начали затягиваться. На груди, под разорванной в клочья рубахой, засияла золотая татуировка. Сорока охнула.

Тут из-за деревьев послышался шум. Незнакомец отшатнулся и метнулся в противоположную сторону, мигом скрывшись в чаще. К Зорану выбежала девушка, молодая, но уже с проседью в чёрных волосах. Она и сама была в крови, хромала, зажимая рану на бедре.

– Видана, – прошептала Сорока, наблюдая за тем, как девушка упала на колени перед Зораном и дрожащими руками начала осматривать раны.

– Где болит? – воскликнула Видана, а Зоран приподнялся на локте, притянул её к себе и крепко поцеловал. В следующий миг тьма уже окутывала и её.

Сорока моргнула, и заснеженный лес исчез, сменившись светлой избой. Видана сидела на завалинке одинокой избушки, укачивая на коленях мальчика лет восьми. Перед ними расстилалась бескрайняя зелёная равнина. К избе вышел Зоран, всё ещё молодой и безбородый, с охапкой дров.

– Уже проснулись? Как он? – спросил Зоран, разглядывая мальчика.

– Жар спал. Ты вовремя связал его с владыкой, самое страшное теперь позади. Боюсь подумать, что бы случилось, если бы мы не нашли его. Что же это за родители – вот так оставить беззащитного ребёнка в лесу, привязанным к дереву! Даже наши семьи не были так жестоки. – В глазах Виданы стояли слёзы.

– Твой отец выпустил в меня колчан стрел, – напомнил Зоран. – А тебя деревенские чуть не закололи.

– Они заблуждались. – Видана смахнула слёзы. – Они боялись. Люди умирали от голода, это был шаг отчаяния. А кого им было винить, как не ведьму.

Зоран ничего не ответил, но по лицу его Сорока поняла, что идти на поводу у Виданы и оправдывать жителей деревни он не спешил. Молча он стал складывать дрова под крыльцо.

– Ты говорил с ним? – нарушила тишину Видана.

Зоран кивнул:

– Владыка приходил сегодня ко мне во сне. Сказал, что даровал новые имена лишь нам с тобой. Впредь этого ребёнка и других людей нарекать я буду сам.