По Мариетта-стрит одна за другой тянулись кареты «скорой помощи» с раздвинутыми занавесками, чтобы лучше проветривалось. Рядом с каретами бежали мальчишки и отгоняли от раненых мух.

Каждые полчаса в салун поступали новые слухи: «Фланговая атака Клебурна захлебнулась!», «У меня кузен в штабе Брауна. И он говорит, что Брауну не выстоять».

К трем часам дня игроки делали ставки четыре к одному против Худа.

Ретт Батлер сидел за столом в одиночестве.

Сочтя атаку Шермана на Джонсборо отвлекающим маневром, генерал Худ отвел армию в город. Тридцать тысяч солдат, спотыкаясь, двинулись по Декатур-стрит. Пыль из-под их сапог оседала на стеклах окон.

В салуне в тот вечер кипело лихорадочное веселье. Даже те, кто обычно держался серьезно, просто сыпали шутками, а баптисты, не бравшие в рот ни капли, едва держались на ногах. Вскоре после полуночи высокая женщина в трауре села подле запыленного окна, распустила длинные волосы и зарыдала.

Хотя за остальными столами было не протолкнуться, а у стойки бара люди вообще стояли в три ряда, Ретт Батлер по-прежнему в полном одиночестве играл в солитер: черный валет на красную даму, черная дама на красного короля. Что, черт подери, он делает в этом городе?

Через какое-то время Ретт вышел на улицу, где занялось кристально чистое утро. Певчие птицы заливались трелями. Стервятники пока отдыхали; им предстоял беспокойный денек.

Грязные, измученные солдаты Худа спали на крылечках домов и прямо на тротуарах. Ретт потер щеки. Неплохо бы побриться.

Гостиная «Красной Шапочки» вся была забросана пустыми стаканами и бутылками. Диванчик перевернут, обеих мраморных Венер нигде не видать.

— Доброе утро, Макбет.

У Макбета под покрасневшими глазами набрякли мешки, щеку пересекала ссадина.

— Нелегкая ночка? — осведомился Ретт.

Вышибала дотронулся до щеки.

— Все просто умом тронулись!

Плита на кухне еще не остыла, и Ретт налил горячей воды для бритья.

Затем поднялся к себе наверх. Пустой стол, открытый пустой сейф. Все, что следовало сжечь, давно сожжено, а что следовало спрятать — закопано. Ретт Батлер был свободен как птица.

Он сел за стол и выдвинул ящик: ручки, бумага, чернила, пресс-папье. Они могли принадлежать кому угодно.

Что он тут делает?

Господи Иисусе! Что же любовь с ним сотворила!

В четыре часа пополудни пушки федералов заговорили под Джонсборо, Худ поддался на уловку. Армия Конфедерации отошла от места удара.

Под рокот отдаленной канонады Ретт Батлер пришел, как обычно, в салун и открыл новую колоду карт.

Под Джонсборо федералов было впятеро больше числом, чем южан. Последняя железная дорога на Атланту — «Мэкон и Вестерн» — попала в руки Шермана.

— Худ отступает! Армия бежит!

— Тем, кто не желает жить под пятой у янки, лучше поскорее выбираться из Атланты.

Какие-то люди забегали в салун, кто-то выскакивал наружу. Ретт положил черную девятку на красную десятку.

Зашла Красотка Уотлинг. Она уже давно пила.

— О, Ретт. Что мне делать? Федералы…

— Ничего тебе не надо делать, — Ретт налил Красотке еще. — Янки тебя не съедят. Просто не выпускай девушек на улицу пару деньков. А потом подними плату вдвое.

— Ретт, ты всегда был так добр… можно мне с тобой?

Длинные пальцы Ретта разделили колоду надвое и перемешали.

— Отчего ты думаешь, что я куда-то собираюсь податься?

— О, не знаю, Ретт, ничего я не знаю! — Красотка разрыдалась, — Богом молю, возьми меня с собой!

Батлер протянул ей платок. Красотка высморкалась и принялась извиняться за то, что доставляет ему хлопоты.

К столику подошел бармен.

— Капитан Батлер, там снаружи чернокожая девка, ревмя ревет и требует вас. Говорит, очень важно.

На улице колонны солдат обтекали плачущую в голос служанку, Присси.

— Кэп Батлер, кэп Батлер. Вы мисс Скарлетт очень нужны. Ей и мисс Мелли, просто очень. Пойдемте, мне без вас никак нельзя возвращаться.

— Заходи в дом, Присси, и объясни толком.

Но девушка решительно покачала головой.

— Нет, сэр. Я и близко в этот салун не зайду. У дьявола длинные руки. А мисс Скарлетт эвакуируется и просит ваш экипаж.

— И лошадь, и повозку конфисковали. Вряд ли во всем городе удастся отыскать другую.

— О господи, кэп Батлер. Если и у вас конфисковали, то что же нам делать? Мисс Мелли совсем больна. И малыш тоже. А еще мисс Скарлетт с маленьким Уэйдом. Что же делать?

Душа Ретта воспряла, словно дремавший на солнце кот. По жилам заструилась кровь. Лицо осветила победная улыбка, которую Ретт поспешил скрыть. Он нужен Скарлетт.

— Пожалуйста, кэп Батлер!

— Отправляйся назад к мисс Скарлетт. Скажи ей, что я иду, Присси. И не медли.

В комнате наверху Красотка Уотлинг все так же сидела, мрачно глядя в пустой стакан.

— Верно, не стоит и спрашивать, кому ты понадобился. Куда ты сейчас направляешься, тоже ясно.

— Дорогая Красотка, — мягко сказал Ретт, — Иди домой. Ты нужна девушкам.

Экипаж, который удалось Ретту украсть, представлял собой жалкое зрелище: старая кобыла с распухшими бабками едва тянула фургон, готовый в любую минуту рассыпаться.

Зато колеса крутились.

Оставляющие город конфедераты жгли припасы, и в воздухе стоял запах горелых окороков, тех самых, что фуражиры конфисковали у бедных фермеров, которые надеялись накормить ими свои семьи. Грохот взрывов не утихал — возможно, рвались те самые снаряды, что Ретт провозил через блокаду. Обмундирование, подковы, виски, бекон, сапоги, одеяла, тонны муки — все горело. Огни пожарищ превратили ночь в день.

Присси беспокойно мерила шагами дорожку перед въездом в дом Питтипэт, когда Ретт завернул на их улицу. Завидев его, она кинулась в дом с криком:

— Кэп Батлер приехал. Мисс Скарлетт, кэп Батлер здесь!

Как раз когда Ретт подъехал к воротам, за спиной раздался оглушительный взрыв. Заслонив глаза рукой, Скарлетт вышла на дорожку. Взрывная волна взметнула черные волосы молодой женщины и облепила платьем все изгибы тела.

С неба сыпались какие-то обломки, вверх поднимались языки пламени, а Ретт Батлер, приподняв шляпу, приветствовал Скарлетт О'Хара:

— Добрый вечер. Неплохая сегодня погода. Слышал, вы собираетесь отправиться на прогулку.

— Ретт Батлер, если вы будете тут шутить, я с вами больше никогда не заговорю.

Несмотря на пожары, взрывы и вторжение янки, Ретт был счастлив, словно мальчишка. Как же сверкали ее зеленые глаза!