Щеки Окары зарделись, что снова вызвало улыбку у Доара. Они в браке уже одиннадцать лет, но жена до сих пор так мило смущалась от упоминания о близости. И это лучше хмеля горячило кровь бессмертного.

Хард подхватил супругу на руки и понес в спальню. Но вдруг они оба, подхваченные магическими потоками, взвились в воздух. Мужчина покачал головой и укоряюще посмотрел на жену:

– Не желаешь, чтобы я носил тебя на руках?

– Не желаю ждать, – смущенно шепнула хардиния. – У нас очень мало времени, пока Эреина отдыхает, и я не хочу упустить ни минуты.

Они только долетели до спальни, как их уединение нарушил появившийся слуга.

– К замку пристала бригантина. Кронпринц просит принять его, – виновато промямлил он.

Окара разочарованно застонала в голос, и Доар рассмеялся:

– Общение с сокетами сказалось на твоих манерах, моя милая супруга.

– Скажи Ио, что нас нет дома, – хмуро приказала женщина слуге и захлопнула дверь спальни. Даже заставила смеющегося мужа прижаться к ней спиной. – Не хочу снова слушать его лживые извинения и оправдания. Или за чем он там пожаловал.

– Окара, – покачал головой Доар, – нельзя пренебрегать королевской особой. Он, как-никак, брат императора.

– Ирвик и сам от него не в восторге, – приподняла брови жена. – Вот зачем Ио нас постоянно навещает? У него нет других дел? Издевательство над сестрой я ему никогда не прощу и просить императора сменить гнев на милость не стану. Ирвик принял верное решение, лишив его особых привилегий.

– Он приходит в надежде, что ты смилуешься, – усмехнулся хард.

– За милостью пускай идет к Рину. Он у нас за бога, – отрезала его единственная хардиния. – А мы продолжим на… на чем мы, кстати, там остановились?

Обняв мужа за шею, она подставила губы для поцелуя. Доар не заставил просить себя дважды. Отпустив жену на пол, он вжал ее стройное тело в свое, утопая в нежности ее поцелуя, растворяясь в удовольствии прикосновений и жгучем жаре объятий.

Оставив прошлое в прошлом, не торопя будущее, супруги предались любви. В этот миг весь мир и все время бессмертных принадлежало только двум горячим сердцам. Дерзкой и порывистой Окаре и ее бесконечно любящему харду Доару.