– Твои бесконечные обещания убить меня становятся утомительно скучными, – насмешливо бросил Доар.

Почти в унисон с пальцев бессмертных сорвались белесые клубы тумана и устремились прямо к повелителю теней. Дымчатые кольца окутали темную фигуру плотной стеной. Повинуясь воле хардов, спеленатый враг по воздуху поплыл к открытому артефакту.

Общей силой бессмертные поместили в нее бестелесного, и дверца захлопнулась. Мощная волна ударила в клетку, и прутья налились кровавым цветом. Они жадно впитали магический туман, высвободив пленника. Но его освобождение было мимолетным.

С хлюпаньем появились алые ленты и рванули к твердо стоявшему на ногах повелителю. Он сопротивлялся, плел защитные заклинания, сам того не подозревая подкармливая артефакт. Чем больше повелитель вкладывал сил в магию, отпугивая ленточные щупальца, тем слабее становился.

У бестелесного не было шансов. Обвив его запястья, а после и ноги, ленты повалили его на пол клетки. Стоя на коленях, он с хрипом выкрикивал проклятия, а в уголках губ собралась черная кровь. Силы быстро оставили повелителя, и он беспомощным кулем повалился на бок. Глаза остекленели. Пленник провалился в забытье.

– Отличная вещь! – похвалил Рин бессмертных и с шутливой иронией поинтересовался: – Кто за нее душу отдал?

– Ты, – беспечно отозвался голубоглазый позер. Жрец тут же нахмурился, а взгляд Доара посуровел. Позер понял, что сморозил глупость и в своей манере приукрасил новость о предыдущем воплощении Гвербоса: – Бестелесный, убивая тебя в последний раз, не знал, что ты накануне напитал клетку божественной энергией. Именно после того, как ты подзарядил артефакт, ослабел и не смог помешать повелителю теней себя убить.

– А вы были рады моему посмертному подарку?! – раздосадовано выкрикнул Рин. – Не надо было вам помогать! Зря поддался на уговоры Доара. Если б не Окара…

Он так многозначительно замолчал, что щеки девушки зарделись от смущения.

– Ты чем-то недоволен, Гверб? Душа осталась при тебе, омолодился, с девками развлекся… не мог не развлечься, – встрял позер и со смешком закончил: —В последнюю нашу встречу, перед тем как ты того… откинулся, с тебя уже песок сыпался.

Услышав эти слова, Рин создал слабо светящийся сгусток и запустил в бессмертного. Тот увернулся, и шарик попал в воина бестелесного.

– Вы чего творите?! Жжется как-никак, – потер руку вырвавшийся из-под контроля повелителя теней мужчина.

Его кожа порозовела, взгляд стал осмысленным и выражал раздражение. Отовсюду с корабля послышались голоса. Некогда порабощенные люди приходили в себя.

На лице Доара отразилась озабоченность, и он переместился к жене.

– Окара, не хочешь объяснить, что с ними произошло? – махнул он рукой на ничего не понимающих людей.

– Чудо! – улыбнулась она мужу.

– Любовь моя, я хочу узнать все подробности. – В его голосе звучала такая непередаваемая нежность, что сердце дрогнуло.

Девушка в притворном отчаянии жалобно закусила нижнюю губу, но, не в силах смолчать, призналась в своей прогулке за завесой.

– Милосердная, – по окончанию ее рассказа, с легким поклоном проговорил Рин. – У Окары дар исцелять души.

– Невероятно! – радостно поддержал голубоглазый позер и подмигнул Доару. – Повезло тебе с молодой женой.

– Глеон, у нее сестра есть. Я сам благословлю ваш союз, – до того елейным голосом просветил его Рин, что Окара сразу почуяла подвох.

А голубоглазый оживился:

– Где же она, услада моих очей?

– Кеона! – громко окликнул жрец уверенно расхаживающую по палубе и раздающую указания девушку.

– Чего тебе, задохлик? – обернулась она.

Рин поморщился, как от сильной головной боли. Примечательно, но мигреней Окара у него не наблюдала.

– Вы само очарование! – пришел в восторг Глеон.

– Убейся! – не оценила его романтичный порыв старшая Тоберон.

– Мегера, – довольным тоном протянул бессмертный. Выглядел он заинтересованным.

Глаза Рина сияли как маленькие звездочки, он едва ли не подпрыгивал на месте. Окара чувствовала: он с особым интересом будет наблюдать за этой парочкой, с удовольствием смакуя каждую неудачу Глеона.

Судя по порывистым движениям Кефилла, который помогал сокетам спускать паруса, от братане укрылся примечательный разговор Кеоны с бессмертным. Но выговаривать сестре он не стал. Похоже, чувство вины не позволило.

– С этим что делать? – Старшая Тоберон тряхнула за плечо воина темного повелителя.

– Надо бы ему помочь, – умоляюще подняла глаза на мужа Окара.

– В каком виде я покажусь на глаза нашей команде? – взволнованно спросила хардиния, перебирая пальцами волосы на затылке мужа.

Закончив с исцелением порабощенных людей на «Жемчужине», она едва не падала от усталости. Сама и до трапа не дошла бы. Игнорируя ее протесты, Доар подхватил жену на руки и, оставив Кеону за капитана на бригантине Ио, порталом перенесся на «Сумеречный ветер».

Сокеты встретили их дружными одобрительными ухмылками. Момент испортило послание от императора. Посыльный с разрешения Доара взошел на борт, передал свиток с печатью венценосного правителя и поспешил скрыться с глаз бессмертного. Это ничего хорошего не сулило.

Широкими шагами капитан без промедлений добрался до каюты, воздушным порывом захлопнул дверь и осторожно уложил Окару на кровать. Но и тогда не смог отпустить ее от себя. Ему важно было чувствовать ее рядом. Обняв жену за плечи, он прижал ее к себе.

Легким порывом ветерка бессмертный поднял свиток в воздух. Печать треснула, и пергамент развернулся. Послание было крайне занимательно.

Император приказывал Доару немедля предстать перед его взором. В случае отказа грозился лишить его титулов, земель и признать вне закона. После пленения повелителя теней бессмертные стали главной угрозой для империи. Его Величество опасался свержения.

Между бровями харда залегла хмурая складка, а выражение лица стало жестким. Придворные интриги приводили бессмертного в бешенство. Окара впервые видела мужа таким. Он, похоже, не собирался оставлять свою жену.

Опасаясь, что по ее вине Доар вдребезги разругается с императором, девушка опустила глаза и глухо обронила:

– Тебе надо идти.

Бессмертный пальцами подцепил ее подбородок и приподнял лицо.

– Дорогая, у тебя нет причин для волнения, – заверил он ее.

И, прежде чем супруга возразила, закрыл ей рот томительно долгим, мучительно сладким поцелуем. Сильные руки погладили ее плечи, опустились на талию… Рывок, и Доар усадил жену верхом на свои колени. Страстные поцелуи и бесстыдно возбуждающие ласки сбивали дыхание, срывали стоны с губ и приводили Окару в трепет.