— Как дела? — я заговорила первой. — Ребекка, сбегай и принеси свою тетрадь: папа хочет посмотреть, как ты написала контрольную.

Она немедленно отцепилась от Майка и бросилась в свою комнату.

— Ужасно, — он вздохнул. — Я живу у Билла. Мне приходится спать в комнате для гостей, в которой свалены рождественские подарки — они всегда заранее готовятся к праздникам. Я даже не могу оставить свою зубную щетку в ванной — боюсь еще больше усложнить ситуацию. Вчера вечером Сью устроила Биллу скандал из-за того, что мы каждый вечер ходим в паб. Зато их кошка меня обожает. Ты же знаешь, что я не выношу этих животных! Каждое утро я просыпаюсь от того, что она пытается пристроить свою задницу у меня на голове. Кэрри… разреши мне вернуться.

Я расхохоталась. Нет ничего смешнее, по-моему, чем Майк, который пытается устроиться в одной из заполненных вещами комнат Сью. Только представьте его в помещении, где каждая вещь стоит на своем месте. Определенно, в такой комнате нет места изменившему мужу, у которого с собой огромный чемодан, наполненный грязными вещами. Я рада, что его «месть» ударила по нему самому. Не удивительно, что Сью в ярости. Она не только приобрела постояльца, она потеряла мужа. Удивительно, для мужчин любого возраста идеал друзей — Фред Флинстоун и Барни Раббл[42]: они постоянно вытаскивают друг друга из всевозможных неприятностей, а компания товарища им гораздо дороже, чем компания женщин.

— Как ты справляешься со стиркой? — я умирала от любопытства.

— Прачечная, — угрюмо пробормотал Майк.

Великолепно! Одна только мысль о Майке, сидящем в душном и влажном аду прачечной в ожидании, когда его вещи будут готовы, наполняла меня мстительной радостью.

— А как… Кейт? — Мне пришлось пересилить себя, чтобы произнести это имя. Пит недавно звонил и сообщил мне, что с тех пор, как она уволилась, никто о ней больше ничего не слышал. По-видимому, она решила устроить себе недельный перерыв, прежде чем приступать к работе в «Мидландс».

— Не имею ни малейшего понятия. Я уже говорил тебе, все давным-давно закончилось… и это ничего не значило.

В кухню ворвалась Ребекка и протянула Майку свою тетрадку:

— Смотри, папочка! Десять из десяти!

— Молодец! — Майк крепко ее обнял. В его глазах стояли слезы.

Все время, пока мы разговаривали, Том стоял, вцепившись в ноги Майка. Но тут он протянул ручки вверх и начал просить:

— На ручки, папа, на ручки.

Майк подхватил их обоих на руки, прижал к себе и закрыл глаза.

— Мы прогуляемся.

Я кивнула. Обычно с детьми гуляю я, а значит, именно мне приходится засовывать их сопротивляющиеся ручки в рукава курток, насильно натягивать шапочки на их головы и рыться под лестницей в поисках исчезнувших собачьих поводков. А потом я сломя голову несусь за Плюхом, которому не терпится обследовать территорию, а в это время Том пытается вылезти из коляски.

— Где поводки? — спросил Майк.

— Понятия не имею. — Я развернулась и ушла в комнату.

Плюх, обезумевший от радости при виде Майка, вертелся у него под ногами. А Майк, вместо того чтобы хорошенько пнуть пса, не дающего пройти, сел перед ним на корточки, потрепал и сказал:

— Ну что, дружище, как дела? Много кошек съел?

Мне надо было подумать. Когда, наконец, после десятиминутной возни и криков дверь за ними захлопнулась, я села на диван и прижала колени к груди. Вернуться. Он хочет вернуться. Он не ушел к Кейт, между ними все кончено. Она его упустила, потеряла даже ту крупицу власти, которую над ним имела. Насколько, действительно, важно то, что он спал с ней, раздевался перед ней, проводил с ней самые интимные секунды, минуты, часы? Что она видела его обнаженным, что она прикасалась к нему? Были ли так важны его слова, обращенные к ней, его прикосновения? Ну нет, я так больше не могу, с меня хватит этой боли, этих мыслей о них, которые постоянно крутятся у меня в голове. Хуже всего было ночью, когда не было домашних забот, когда не нужно следить за детьми. Как пережить предательство? Как жить, когда потеряно доверие — самая важная часть взаимоотношений мужчины и женщины? Что делать, когда нарушена безопасность моей семьи? Доверия больше нет, и, чтобы оно вернулось, потребуется очень много времени. Майк разрушил мою Веру. Вдруг он сделает это снова? Если человек один раз согрешил, может ли он остановиться?

Но он выглядел таким разбитым, таким сокрушенным, потерянным. Я почувствовала, что начинаю злиться: он должен был думать об этом раньше. Теперь-то он знает, на что похожа жизнь без семьи, в одиночестве, когда у него есть вся эта свобода, о которой он столько говорил: свобода пить столько, сколько ему хочется; свобода отвечать только за собственные поступки; свобода, избавившая его от необходимости постоянно и неусыпно заботиться о маленьких детях! Он вкусил запретного плода, и вкус его оказался горек. «Вот пусть сам теперь и разбирается! — думала я, поглаживая теплую обивку дивана. — Пусть!» Но за собой я оставлю право судить его. Впервые с нашей свадьбы наша судьба была в моих руках. Только я не знала… я не знала, какой дорогой пойти. Все мысли вытеснила одна: «Мне нужно выпить».

Они вернулись с раскрасневшимися от ветра и мороза лицами. Майк зашел ко мне в комнату и сказал:

— Хочешь кофе? Я приготовлю детям поесть.

— Спасибо. А можно мне бутерброд? — крикнула я, когда он уже вышел из комнаты.

В дверь просунулась голова Майка. На его лице была слабая улыбка, тень его прежних улыбок:

— Эй, не требуй слишком многого. Довольствуйся тем, что дают!

Ушел Майк вечером, очень неохотно. Он остался до того времени, когда детям пора было ложиться спать. Он вымыл их и уложил в кровати. Я сидела на кухне и читала газету.

— Я ухожу.

— Пока, — сказала я и перевернула страницу.

Вторник, 1 декабря

— И что ты сказала?

Этим утром мы с Джилл пошли гулять на холм, который возвышался за нашим домом. Том сидел в сумке-кенгуру у меня за спиной, собаки носились вокруг, разбрасывая лежавшие на земле листья.

— Я сказала, что подумаю об этом. Как минимум неделю.

— И что ты думаешь?

— Не знаю, — я чувствовала себя несчастной. — Не могу решить. Я хочу его видеть, но каждый раз, когда мы встречаемся, единственное, чего мне хочется, — со всей силы его ударить. Я не знаю, смогу ли я жить с ним опять. Мы как два незнакомца, которые осторожно ходят вокруг друг друга и присматриваются. Нам нужно все начинать сначала, но я не уверена, что у меня есть силы, чтобы снова ему доверять.

— Постарайся.