С тех пор мы встречались каждый день, пока несколько месяцевспустя не закончились съемки. Тебе нужно было возвращаться домой, но после тойистории с мужем ты сама не знала, поедешь ли в Нью-Йорк или в Лос-Анджелес. Икогда я предложил тебе пожить в Париже, ты согласилась, потому что к этомувремени мы уже были без ума друг от друга. Подходящий дом нашелся быстро — тотсамый, на рю Жакоб. Мы вместе ездили на антикварные аукционы, вместе покупалимебель для комнат. Я даже построил для Энтони домик на старом платане, которыйрос на заднем дворе, и он проводил там целые часы. Даже еду он забирал с собойв свое жилище, а ты все переживала, как бы он не свалился. Потом мы все в местеотправились на юг Франции, чтобы твои дети смогли повидаться с отцом, которыйспециально для этого прилетел в Европу. Энтони и Хлоя жили с ним в отеле, а мыполучили полную свободу. Мы не расставались ни на минуту — ни днем, ни но чью —и всюду ходили вместе. Две недели мы провели на яхте в Средиземном море,побывали в Испании, а потом снова вернулись на Ривьеру. Эти полтора месяца былисамыми лучшими в моей жизни, Кэрол. Еще ни когда я не чувствовал себя такимсчастливым.

Она понимающе кивнула. События, о которых говорил Мэтью, ещене восстановились в ее памяти, но чувства тех лет Кэрол помнила хорошо. Похоже,это и впрямь было сказочное время, время волшебства и чудес, если от одноговоспоминания о нем она словно наяву вновь ощутила на коже ласковое теплосредиземноморского солнца, соленый вкус морской воды и его поцелуев на своихгубах. И все же Кэрол не покидало ощущение, что, и когда они отдыхали наФранцузской Ривьере, и позже, когда вернулись в Париж, в ее счастье былкакой-то изъян, какая-то едва заметная трещина, которая с невероятной быстротойпревратилась в зияющую пропасть, разделившую их раз и навсегда.

В поисках ответа она заглянула в его васильковые глаза, иответ пришел. Кэрол даже удивилась, как она могла забыть…

— Ты был женат, — произнесла она вслух.

— Да, — подтвердил Мэтью, опуская голову. —Правда, к тому моменту мой брак был чистой формальностью: каждый из нас уже летдесять жил своей собственной жизнью. Наши дети выросли, и нас ничто несвязывало, а не развелись мы только потому, что ни у меня, ни у моей жены небыло особых причин менять свой социальный статус. Мы все собирались оформитьнаш разрыв, но, что называется, руки не доходили. А потом появилась ты… —Он помолчал, избегая смотреть на Кэрол. Как видно, прошлое все еще мучило его.

— Да, я обещал тебе развестись, — продолжил Мэтьюпосле паузы. — И я действительно хотел это сделать, но сделать тихо, безшума, чтобы не начинать нашу с тобой совместную жизнь, с громкогобракоразводного процесса. Я поговорил с женой, но она просила меня подождать,так как тоже боялась скандала, который, несомненно, разразился бы, если бы сталоизвестно, что я развелся с ней ради знаменитой американской кинозвезды. Для нееэто было бы слишком болезненно — она не хотела, чтобы наш развод обсуждался вовсех печатных изданиях, и я согласился подождать. Ты тоже не возражала. Когда ярассказал тебе обо всем, ты отнеслась к моим словам с полным пониманием. Крометого, поначалу формальности не имели для нас большого значения. Мы былисчастливы, мы жили вместе в нашем уютном доме, и я любил твоих детей. Думаю,что и я им нравился, во всяком случае, в первые год-полтора. Значительнаяразница в возрасте нам с тобой не мешала — я был на восемнадцать лет старше, нокогда ты была рядом, я снова чувствовал себя мальчишкой.

— Я помню наше путешествие на яхте, — осторожносказала Кэрол. Ее мысли и воспоминания, которым еще нужно было оформиться, неуспевали за его рассказом, поэтому эти слова прозвучали не совсем кстати, ноМэтью понял и кивнул. Ободренная его вниманием, Кэрол продолжала: — Да, я помнюи яхту, и наше путешествие на юг Франции. Помню Сен-Тропе, старый порт вАнтибе. Мне кажется, я тоже была очень счастлива с тобой.

— Мы оба были счастливы, — со вздохом подтвердилМэтью. В отличие от Кэрол он-то знал, что случилось дальше, и это воспоминаниевызвало у него душевную боль.

— Но потом что-то произошло, — добавилаКэрол. — Тебе пришлось уехать.

— Да. — Мэтью был удивлен тем, что она вспомнила.Он сам почти забыл об этом небольшом инциденте, омрачившем их безоблачныйотдых, хотя события, по требовавшие его присутствия в столице, были в своевремя новостью номер один в мире. На яхту пришла правительственная радиограмма,и им пришлось в срочном порядке вернуться в Ниццу, где Мэтью ожидал высланныйза ним военный самолет.

— Но что произошло? Мне кажется, в Париже кого-тоубили, или я ошибаюсь? — Кэрол нахмурилась, пытаясь вспомнитьподробности. — Кого?

— Произошло покушение на президента, — объяснилМэтью. — На Елисейских Полях, на параде по случаю Дня взятия Бастилии… Ядолжен был стоять рядом с президентом, но предпочел поехать с тобой. К счастью,пули пролетели мимо, однако это не снимало с меня ответственности…

— Ты входил в правительство! — воскликнулаКэрол. — Я так и знала, только я забыла, как называлась твоя должность.Начальник тайной полиции? — Она прищурилась.

— Тайная полиция тоже подчинялась мне, потому что я былминистром внутренних дел Франции, — ответил он, и Кэрол кивнула. Она самавспомнила это за мгновение до того, как Мэтью произнес эти слова. Было дажестранно, что она забыла так много из того, что касалось ее самой и ее жизни, нос легкостью вспомнила то, что касалось Мэтью. Да, все было так, как онрассказывал. Их яхта причалила к пирсу, они сошли на берег и на машинеотправились в аэропорт. Там Мэтью ждал военный самолет, который спустянесколько минут поднялся в воздух. Мэтью очень переживал, что ему пришлосьпокинуть ее так неожиданно. Он чувствовал себя неловко, извинялся. К самолетуМэтью сопровождали солдаты с автоматами. Кэрол не испугалась, скорее удивиласьэтому. В Париж Кэрол вернулась одна.

— Кажется, это был не единственный случай, —проговорила Кэрол задумчиво. — Однажды мы катались на горных лыжах, и тебеснова пришлось срочно уехать. В тот раз за тобой прислали вертолет. —Стоило ей чуть прикрыть глаза, и она снова увидела снежные вихри, поднятыевинтом мощной машины, и услышала рокот турбин.

— Да. У президента случился сердечный приступ, и мненужно было быть рядом с ним.

— Это произошло уже в конце, не так ли? Мэтью молчакивнул. Этот случай врезался ему в память гораздо глубже, потому что именно онзаставил его прийти в себя и вспомнить о своей работе — о том, что его жизньпринадлежит Франции. Как бы сильно Мэтью ни любил Кэрол, как бы ни был готовпринести все в жертву ради нее, он так и не смог оставить свой пост и подать вотставку, потому что в его представлении долг перед страной был превыше всего.Это и были одна из причин, предопределивших их разрыв, который произошелдовольно скоро — спустя месяц или полтора. Другой причиной была его жена, в тотпериод она сделала все, чтобы осложнить его жизнь. Да, им было нелегко в этипоследние перед расставанием недели.

— Это было уже почти в самом конце, — сказанон. — Но между этими событиями были два счастливых года, за которые ябесконечно благодарен судьбе и тебе.