«Мне недостаёт полной уверенности в себе».

Кара разжала руки, и предметы, которые она собрала, посыпались на пол.

– Меня зовут Кара Вестфолл, – сказала она, направляясь к выходу из комнаты. – Дочь Хелены и Уильяма. Сестра Таффа. И мне не нужно ничего, что есть в этом зале, чтобы доказать, что я заслуживаю возвращения могущества. Я и так знаю, что я этого заслуживаю. Я была, есть и всегда буду тем, что мой народ считает невозможным: доброй ведьмой!

И Кара с пустыми руками перешагнула порог.

Первой её заметила Красная Маска. Рогатая Безликая бесцельно тыкала Погремушку копьём в бок, и толпящиеся вокруг монстры одобрительно пощёлкивали пальцами, слушая жалобные вопли шуршелапки, как вдруг она заметила Кару, приближающуюся с дальнего конца квет-нондры. Красная Маска растерянно наклонила голову. «Не ожидала увидеть меня такой, – подумала Кара. – Ведь все предыдущие ведьмы выходили тем же путём, что и вошли. И никто из них не сохранил лица». При виде Кары – да ещё и улыбающейся! – Красной Маске явно сделалось не по себе. Бумажные пальцы стиснули копьё. Кара понимала, что если она подойдёт к чудовищу слишком близко, оно без колебаний всадит копьё ей в грудь. С точки зрения Красной Маски любая ведьма, которая вышла из квет-нондры неизменившейся, была слишком опасна, чтобы оставлять её в живых.

Прочие Безликие стали разворачиваться в сторону Кары. Послышался шелест плащей, шорох ног, переступающих по бумажной земле. Тафф выкрикнул её имя. Кара отстранилась от звуков и вспомнила солнечный день и лучи, касающиеся её кожи теплом настолько нежным, что оно воспринималось как ласка. Она использовала это воспоминание, чтобы выстроить мысленный мостик к шуршелапке. «Вот он, мой мир, – сказала ей Кара. – Свет. Жизнь». Сперва Кара ничего не почувствовала. Сердце у неё замерло. Но потом Погремушка раскрылась ей навстречу, готовая довериться любому проявлению доброты.

Всё это случилось в мгновение ока. Пока разум Кары устанавливал связь с шуршелапкой, её тёмные глаза всё смотрели на Красную Маску.

– Очень ты мне не нравишься, – сказала она.

Кара отдала приказ, и Погремушка с удовольствием послушалась: она разинула свою широкую пасть и разом проглотила Красную Маску. Шуршелапка задумчиво пожевала, оценивая новый, непривычный вкус, а потом выплюнула пару рогов. Рога прокатились по земле и остались лежать у ног Кары.

После этого воцарился хаос.

Строить мысленные мостики к остальным шуршелапкам даже не потребовалось: пример Погремушки придал всем храбрости. Множество Безликих были сожраны на месте. А за теми, кому удалось сбежать, погналось буйное стадо шуршелапок, которые давили маски ногами с беспечной игривостью. Кара чувствовала их радость, их свободу – и сама радовалась вместе с ними.

Тафф подбежал и бросился ей на шею. Кара и этому тоже обрадовалась.

– Я так понимаю, магия к тебе вернулась! – сказал он.

Грейс успела как раз вовремя, чтобы это услышать. Она разинула рот и подбоченилась.

– О чём это он?! – воскликнула она. – Ты хочешь сказать, что всё это время ты оставалась без магии?

– А, это долгая история! – сказала Кара и обернулась к брату. – А я Минота Драванию видела! Он такой замечательный! И я узнала кое-что, что нам, возможно…

– Некогда, некогда! – перебил Тафф, указывая ей за спину. – Гляди!

Одни Горелые Двери открылись, явив малюсенький кружок неба. В Колодец Ведьм хлынул солнечный свет, и фигуры в красных плащах дрались и царапались ради того, чтобы подставить лицо его лучам. Земля под Горелыми Дверями вздыбилась спиралью, точно винтовая лестница, и пять ведьм, прикованных за ноги длинными бумажными цепями, высунулись в саму дыру. Отсюда, снизу, казалось, что их тела – наполовину в Колодце, наполовину в реальном мире – исчезли по пояс. И вскоре, в руки стоящих наготове Безликих стащили отчаянно отбивающуюся фигуру. Отсюда, издалека, было еле слышно, но Кара всё же расслышала, как ведьмы скандируют: «Одна из нас, одна из нас, одна из нас!»

Горелые Двери захлопнулись, бумажное небо вновь сделалось таким же, как было, и земля опустилась в первоначальное положение. Две другие Горелые Двери набухли готовые прорваться волдырями. Вскоре они тоже откроются…

– Там идёт битва между Риготт и Тимофом Клэном, прямо сейчас, – сказала Кара.

– Не может быть! – возразил Тафф. – Мы отсутствовали не больше недели, а в последний раз, когда мы проверяли, серые плащи были недалеко от Наева Причала, а Риготт – на другом конце Сентиума!

– У Риготт есть Нирсук, – ответила Кара. – Она может быстро попасть куда угодно. А может быть, эти ведьмы творят свои Последние Заклинания совсем по другому поводу, я же не знаю. Главное, что эти Горелые Двери вот-вот откроются. Кто знает, когда снова представится случай?

– Да вам же нипочём не успеть! – воскликнула Грейс.

– Я зашла так далеко не затем, чтобы сдаться сейчас, – ответила Кара.

Однако, как ни противно, она должна была признать, что Грейс в чём-то права. Им потребуется как минимум час, чтобы добраться до того места, где земля поднимается к небу, потом ещё несколько часов, чтобы добраться до самой дыры… и это не считая всех этих Безликих и ведьм, что стоят у них на пути.

Одна из оставшихся Горелых Дверей зашипела, точно масло на раскалённой сковороде, и в землю ударил луч света.

Чёрное отчаяние червём зашевелилось внутри Кары.

«Нет! – подумала она. – Я смогу! Должен быть способ! Но вот какой?»

И тут она ощутила внутри себя тёплый тычок, словно забытая кошка потёрлась об ноги, требуя внимания.

«Я помогу. Разрежь, освободи! Идти быстро-быстро!»

И Погремушка, широко улыбаясь, повела своими тонущими в складках глазами в сторону толстых верёвок, стягивающих её тело.

«Большинство её ног подвязаны, как и у всех остальных шуршелапок, – подумала Кара. – На то, чтобы их освободить, уйдёт драгоценное время, но зато потом мы сможем перемещаться намного быстрее…»

– Ну хорошо, – сказала Кара. – Давай поглядим, что там у тебя!

Когда раскрылись вторые Горелые Двери, она подняла с земли копьё Красной Маски и принялась резать им верёвки. Тафф последовал её примеру, и даже Грейс, к большому изумлению Кары, схватила какой-то брошенный клинок и принялась помогать.

Не прошло и нескольких минут, как верёвки лопнули, и Кара осознала, что связанные ноги Погремушки – вовсе не ноги.

Это крылья!

Освобождённые, они развернулись рывком, точно свёрнутая пружина, и дети попадали на землю. Крылья были вдвое длиннее самого существа и отливали туманной голубизной, точно небо ранним утром, а кончики их сияли чистым золотом.

Кара с разинутым ртом поднялась на ноги.

– Так что, эта уродина на самом деле птица?! – спросила Грейс.

Шуршелапка гордо встряхнула крыльями и радостно загромыхала.