потом неожиданно набирает скорость, опасно покачиваясь при этом из стороны в сторону. Фонарь под потолком пляшет, расчерчивая небольшое пространство вокруг безумными бликами.

Лукас удивлён не меньше моего.

Снаружи доносится вопль ужаса — кричит мужчина — и громко ржут лошади. Лукас выхватывает волшебную палочку и бросается к окну, жестом приказывая мне оставаться на месте.

Широко распахнув глаза от страха, я выглядываю в окно и довольно быстро понимаю, что происходит.

— Лукас…

Карета, вздрогнув от колёс до крыши, заваливается на бок, но каким-то чудом удержавшись в колее, катит дальше.

Лукас крепко хватает меня за руку, помогая удержать равновесие. Он напряжён и готов распрямиться, будто тугая пружина, однако карета всё ещё катит вперёд, хотя и съезжая то и дело с дороги.

Подскочив на особенно высокой кочке, наш тарантас подпрыгивает и окончательно заваливается на бок.

Не удержавшись, я влетаю головой в оконную раму, и в глазах на мгновение темнеет от боли. Лукас падает на меня, а разбившаяся лампа осыпает нас дождём осколков.

Оглядываясь в полной темноте, я трясу головой, Лукас отстраняется, в тишине слышен лишь хруст разбитого стекла под его ногами. Я с трудом сажусь и открываю глаза — сначала перед ними вспыхивают лишь яркие точки, которые постепенно превращаются в звёзды, безразлично светящие с неба в разбитое окно кареты прямо над моей головой. Пол и потолок поменялись местами, а сердце стучит так сильно, будто пытаясь вырваться из груди. Мгновение мы молчим, стряхивая с одежды осколки, зачарованные их тихим звоном.

— Они пришли за мной, — выдавливаю я из пересохшего горла. В темноте лица Лукаса почти не видно.

— Кто пришёл? — недоумённо спрашивает он.

— Кин хоанг.

Глаза Лукаса округляются. Без промедления он хватает меня за руку всё под тот же перезвон осколков и оттаскивает вглубь кареты, подальше от окна, одновременно выхватывая волшебную палочку.

— Держись за меня, — не допускающим возражений тоном приказывает он. — И не отпускай!

Я стискиваю полу мундира, а Лукас, чуть приподняв волшебную палочку, произносит сквозь зубы какое-то заклинание.

Призрачное облако, вырвавшись из кончика палочки, в мгновение ока накрывает нас словно туча мельчайших колючих насекомых и прилипает, будто вторая кожа или очень тонкая броня. В следующее мгновение вслед за раздавшимся снаружи металлическим свистом что-то со взрывом пробивает крышу кареты и осыпает нас с Лукасом деревянной трухой. Серебристый вихрь устремляется ко мне и бьёт прямо в мой закрытый магическим щитом нос.

От резкой боли я откидываю голову, глаза будто сходятся на переносице, однако угодивший в меня снаряд, отрикошетив от щита, со стуком падает к нашим с Лукасом ногам.

Рассмотрев, чем в меня запустили, я в страхе сжимаюсь.

«Серебряный сюрикэн». Излюбленное оружие наёмных убийц кин хоанг.

Лукас оборачивается ко мне, и в ту же секунду меня осыпает целый дождь из серебряных «звёздочек»: они летят мне в грудь, голову, в руки и ноги, бьют даже из-под днища кареты. Всё это время Лукас крепко держит меня в объятиях. Меня будто забрасывают камнями, однако удары, пусть и довольно чувствительные, не превращаются в смертельные. Я словно закутана в особое спасительное одеяло, и сюрикэны, отпрыгивая от моего призрачного щита, падают к моим ногам.

А потом всё стихает. Крыша — если так можно её теперь назвать — больше напоминает дырявый солёный сыр сорта криллен, потому что изрезана бессчётным острым метательным оружием.

Выставив кончик волшебной палочки в одну из брешей над головой, Лукас перехватывает меня покрепче, застывает, словно ледяная статуя, и грозно выговаривает новое заклинание.

На этот раз из кончика его палочки рвётся огненная волна, которая ослепляет и разливается повсюду, даже внутри кареты, впрочем, не причиняя нам вреда — магический щит закрывает от пламени. Всё было почти так же, когда я произнесла заклинание огня в пустыне, устроив адский пожар, и точно так же все звуки исчезли, перекрытые рёвом пламени. Смотреть на огонь нет сил, и я зажмуриваюсь, как в тот раз, и опять чувствую жар. Стена кареты, на которой мы лежим, проваливается, и мы падаем спинами вперёд, скорее всего, в канаву — я ничего не вижу, а магический щит уже не просто колется, а обжигает тело.

Лукас прижимает меня к себе, и я не выпускаю из сжатого кулака полу его мундира. Я не могу открыть глаза — нестерпимо яркий отблеск пожара проникает даже сквозь веки.

Спустя несколько секунд алое зарево чуть светлеет, становясь оранжевым, потом жёлтым, а затем синим. И наконец всё вокруг чернеет.

Открыв глаза, я охаю.

Мы с Лукасом сидим, сжавшись, на дымящейся куче мусора и пепла посреди чёрной выжженной равнины. О нашей карете напоминает лишь уцелевшее каким-то чудом колесо, печально вращающееся в канаве неподалёку. Лошади мертвы, их шеи разорваны пополам, мёртв и наш возница — его обугленное тело распростёрто на земле. Горло кучера разорвано, точнее, разрезано очень ровно от уха до уха. При виде этой так несправедливо загубленной жизни меня пронзает холодный ужас.

Издали доносится стук копыт — кто-то скачет прочь. В дыму смутно вырисовывается силуэт: женщина на тёмной лошади в чёрной военной форме — рунами отмечены и лошадь, и мундир беглянки.

Мягко постукивая копытами по влажной земле, лошадь с наездницей мчится на свет луны.

Лукас, не выпуская моей руки, вскакивает на ноги и тянет меня за собой. Магический щит по-прежнему окутывает нас покалывающим сиянием.

— Вперёд, — приказывает Лукас и мчится вслед за кин хоанг, волоча и меня.

Пригнувшись к гриве лошади, женщина быстро отрывается от нас, но я успеваю заметить некоторые подробности: чёрный мундир с синими рунами ной, серая повязка на голове, меч с рунами на спине.

Да, так одеваются кин хоанг — это убийца из лучшего отряда наёмников ву трин.

Спотыкаясь о кукурузные стебли, я бегу за Лукасом — или, скорее, он тянет меня за собой, не давая отстать. Прелестные вышитые туфельки, которые Лукас добыл мне во Дворце Совета перед отъездом, совсем не подходили для погони за наёмными убийцами.

Лукас останавливается, не выпуская моей руки, поднимает волшебную палочку и выпускает новое заклинание в спину почти достигшей вершины холма всадницы.

Огненная стрела летит в кин хоанг, однако не успевает достичь цели. На вершине холма уже мерцает во тьме закрывающий луну портал, на сапфировых краях воронки будто из жидкого стекла поблёскивают переливающиеся руны ной.

Чародейка мчится в открытый зев волшебных врат и исчезает в золотистом сиянии вместе с лошадью, а огненная стрела Лукаса с яростным грохотом бьёт в закрытый проём. Пламя окутывает портал со всех