А его отцу вообще не было нужды задавать вопросы, когда Люк настоятельно попросил его забрать маму и уехать на время в их замок в Провансе.

Он только заверил, что прикажет заправить их частный самолет и они улетят после обеда. Люк не представлял, как отец сумел объяснить это маме. Но когда он уезжал из поместья, отец его крепко обнял. Может быть, переживал, что больше ему никогда не придется обнимать сына? Может, он до сих пор помнил, как ему позвонили ночью, когда Люка доставили в полевой госпиталь после взрыва СВУ?

Несколько часов спустя его родители уже летели над Атлантическим океаном.

Это было три дня назад. И с тех пор Люк залег в поместье Уэйнов. Ну, на самом деле, под поместьем. Читал личные дела на всех известных членов Лиги.

Тигрис: умерла. Он сам это вписал в базу. А потом прочесал архивы Брюса, выискивая следы Женщины-Кошки.

Ничего не нашел. Ни крупицы. Эта кличка у нее появилась только здесь. Либо она была слишком молода, чтобы получить имя в Лиге, либо Нисса и Талия намеренно держали ее в секрете, чтобы однажды спустить с поводка и натравить на целый мир.

Но вместо этого она вырвала поводок из их рук.

Вне зависимости от того, что она там собиралась продавать готэмскому подполью… Он не мог этого допустить. Она, как и ее убеждения, существовала в серой зоне: сначала собиралась убить жертву, а потом читала над ее телом молитву. Поэтому он не сомневался, что она попытается воплотить свой план в жизнь. И поставит под угрозу весь Готэм.

Или нет? Он продолжал думать об этом, возвращаясь наконец домой. Она предупредила его, чтобы он мог защитить Готэм от Лиги. Защитить хороших людей.

Не сходится.

И времени мало. Завтра вечером состоится бал в честь ГДПГ, чтобы воздать полицейским должное за службу на благо городу. Там будут все заметные полицейские, политики и благотворители. Она обожает наносить удары именно по таким целям – заявлять о себе.

В этот раз Люк не собирался упускать возможность схватить ее. Остановить это безумие.

Он уже предупредил Гордона, чтобы тот обеспечил дополнительную безопасность: вооруженную охрану, собак, натренированных на поиск взрывчатки, рамки-металлоискатели, снайперов на крышах близлежащих зданий. Он все продумал.

Зайдя в пентхаус, Люк открыл холодильник и нахмурился, увидев пустые полки. Точно – еда. У него нет еды. Последние несколько дней он жил за счет Альфреда: старик приносил ему сэндвичи, снэки, куски торта и печенье.

Но Альфред заботился не только о еде. У них с Брюсом был такой уровень доверия… Подобная связь складывается в одном случае на миллион. Найти или выстроить ее не просто. Но эта связь далась Брюсу дорогой ценой, непомерно дорогой – она не укладывалась у Люка в голове. Такой, что до сих пор преследовала Брюса даже десятки лет спустя после убийства его родителей.

Люк закрыл холодильник, дверца хлопнула, почти перекрыв сигнал прибывшего на этаж лифта.

Это значит…

Какой же он жалкий, подумал Люк, подбежав к глазку в двери и наблюдая, как Холли подходит к своей квартире. У нее в руках снова были пакеты из магазинов. Тяжелые.

В последний раз он видел ее на балу у родителей. Их последний разговор был странным, напряженным. Но нормальным. И она все еще была относительно нормальной.

Не то что та женщина с холодным голосом, которая сражалась с наемными убийцами и затем исчезала, заставляя его стискивать зубы. Та, чьего лица он никогда не видел, но чей тихий смех преследовал его.

Нормальность. Он нуждался в нормальности, желал ее. Даже если Холли его предупредила, что это ловушка, ему было наплевать.

Люк распахнул дверь.

Холли резко обернулась: глаза широко раскрыты, а ключи торчат в замочной скважине.

Люк поежился. Возможно, он как-то перестарался с дверью.

Слишком обрадовался.

Он прислонился к дверному косяку.

– Привет.

Она окинула его взглядом, открыла дверь и закинула пакеты в квартиру, слегка расслабившись. Пакеты приземлились с глухим стуком.

– Ну привет.

Не слишком радостное приветствие. Если взглянуть правде в глаза, оно тянет только на приветствие от кого-то вроде Брюса.

– Как по магазинам сходила?

У него в голове была пусто, и он искал, нащупывал вопрос, что-то подходящее, что можно ей сказать.

Она подняла брови:

– Бесподобно.

Люк постучал босой ногой по полу.

– А ты уже ела?

Молчание. У нее немного напряглись плечи.

– Нет, – ответила она осторожно.

Люк пытался казаться бесстрастным, когда спросил:

– Может, пиццу?

Холли задумалась. Посмотрела на пакеты, на него.

– Мне нужно пять минут, чтобы переодеться.

Люк подавил вздох облегчения.

– В этот раз закажи две, – сказала она, слегка улыбнувшись.

Несмотря на то что низкий, знойный голос Женщины-Кошки все еще нашептывал ему что-то на ухо, призрачная улыбка на губах Холли стерла все без следа.

* * *

– Не могу пошевелиться, – простонал Люк сорок минут спустя, похлопывая по ноющему животу. Они с Холли сидели перед телевизором на почтительном расстоянии друг от друга. Горел камин, мерцал экран. Люк не помнил, чтобы у него в апартаментах в обозримом прошлом было так же уютно.

Холли положила ноги с безупречным педикюром на кожаный пуф и потянулась:

– Кажется, я столько съела, что мне грозит кома.

Люк улыбнулся ей и стал переключать каналы.

– Хочешь, кино посмотрим?

Вопрос, брошенный как ни в чем не бывало. Заданный в другом месте и в другое время, он вполне мог бы потянуть на приглашение к свиданию.

Холли промолчала. Люк уже готовился услышать отказ, но она согласилась:

– Давай.

Люк разглядывал ее:

– Ты… не злишься.

– А должна?

– Нет, я просто… не был уверен, на чем мы остановились на балу у моих родителей.

Она открыла рот, чтобы ответить, но на диване между ними загудел телефон Люка, и ее взгляд упал вниз.

Брюс Уэйн – гласили большие буквы на экране его телефона. Господи.

Люк, словно извиняясь, посмотрел на нее и стремительно скрылся в своей спальне, предусмотрительно закрыв за собой дверь.

Он успел взять трубку до того, как звонок переключили на голосовую почту.

– Привет.

Люк почти услышал, как Брюс нахмурился на том конце телефона.

– Ну привет.