– Ты меня сюда привела, чтобы убить? – спросила Селина, поставив машину на режим парковки.

Плющ засмеялась:

– Если бы я хотела тебя убить, зачем бы я стала так долго ждать?

Она распахнула дверь и вступила в ночь, Селина последовала за ней.

Ночь была холодная, небо ясное и звездное. Тихо, спокойно и безопасно. Плющ жадно глотала воздух.

– Я уже и забыла, как пахнет свежий воздух.

– И я, – пробормотала Селина.

В тишине они рассматривали сияющий купол неба.

Краем глаза Селина заметила какое-то движение и повернулась к Плющу. Та стояла, запрокинув голову, а лицо заливал лунный свет. Ее руки, обвитые стеблями, и полотно рыжих волос усыпали распахнутые бутоны белых цветов, которые, казалось, тянулись к самим звездам. Лепестки чуть ли не светились, будто что-то подсвечивало их изнутри. Плющ скосила глаза в сторону Селины.

– У моего превращения есть не только смертельные и ужасные побочные эффекты.

Бутоны продолжали раскрываться в ее волосах, и наконец цветы сплелись в венок вокруг головы.

– Как красиво, – прошептала Селина.

Плющ улыбнулась, широко и тепло.

– Спасибо.

В ее голосе было столько благодарности, что Селина задалась вопросом, когда ей в последний раз говорили что-то подобное. При мысли об этом она почувствовала тяжесть в груди. Сбросив ее, Селина кашлянула и спросила:

– Ну, а лей-линия-то где? Под фабрикой? Я думала, это будет как-то более очевидно.

Плющ кивнула, бутоны закрылись и снова спрятались в копне волос.

– Людей всегда тянуло к лей-линиям, хотя они и не подозревали, где они находятся и что из себя представляют. Наука не может объяснить, как и почему люди в древности знали, что линии там есть. Мы только знаем, что большинство мировых памятников построено на лей-линиях, самый известный из них – Стоунхендж. Энергию некоторых линий можно почувствовать, расслышать в поставленных на линию камнях.

– Я ничего не чувствую.

Плющ поманила ее за собой, к стоящему на пустыре складскому помещению из стали и дерева. Селина последовала за ней, запоминая детали: одноэтажное здание, окна под самой крышей – почти все разбиты, просевшая металлическая черепица. Вагонка, служившая облицовкой, местами оторвалась от стены или растрескалась, а гравийная дорога, которая вела к зданию, заросла сорняками и травой. Тут давно, очень давно, никто не появлялся.

– Здание может обрушиться, – предупредила Плющ, когда они остановились у маленького предбанника, который выступал сбоку фабрики. Окно в стальной двери было покрыто толстым слоем грязи. – Так что внутрь заходить не будем. Но линия проходит прямо… здесь. – Она указала на участок земли у себя под ногами, покрытый травой и осколками стекла, которые сияли в лунном свете. – Чувствуешь?

Селина встала туда, куда показывала Плющ. Ничего.

– Придется поверить тебе на слово. – Она махнула рукой в сторону машины. – Холма нет, проверить не на чем.

– Я знаю. Просто хотела ненадолго выбраться из города.

– Мне надо было сразу догадаться. – Селина прикусила губу. – И никто так и не придумал, как воспользоваться энергией лей-линий? Здесь или где-то еще?

Плющ помотала головой, полотно рыжих волос заволновалось, как шелковая река.

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

Селина прошла по узкой тропинке через мусор и траву, меряя линию шагами.

– Слышала когда-нибудь про Ямы Лазаря?

Плющ на секунду замолкла. Селина посмотрела на нее через плечо, и когда та заговорила, по ее запястьям уже торопливо извивались стебли, будто им тоже не терпелось узнать ответ.

– Нет, что это?

Селина снова стала мерять линию шагами.

– Во всем мире их всего несколько десятков. Ямы Лазаря – это резервуары естественного происхождения, которые обладают целебными силами. И все расположены над лей-линиями.

– Никогда не слышала об этом.

– Потому что их владельцы этого не хотят.

– И ты еще надо мной смеялась из-за фокусов-покусов?

Селина пожала плечами:

– Легенда гласит, что Яма Лазаря может обратить вспять болезни и старение. Даже оживить мертвого.

– Вот почему владельцы так оберегают эти Ямы. И почему они так называются.

Селина кивнула и развернулась, стоя на одной ноге – она проделывала точно такое же движение сотни раз на гимнастическом бревне, когда занималась в ИМКА, – и пошла вдоль по линии назад к Плющу.

– Но воспользоваться Ямой можно только один раз. После этого она пересыхает навсегда. Как одноразовая карточка «бесплатное освобождение из тюрьмы».[20]

– Как ты вообще о них узнала, если они такие секретные?

Селина остановилась.

– Там, где я проходила подготовку…

Плющ напряглась, услышав это, осознав, что подразумевает это слово. Подготовку. По одному слову она поняла, что Селина собой представляет. Что она держит ответ перед силами куда более смертоносными, чем Фальконе или Джокер.

– Там в катакомбах была Яма Лазаря. Ее охраняли день и ночь. Сначала я об этом узнала от других учениц. Они говорили, что слышали, как об этом шепчутся преподаватели.

От Талии и Ниссы она бы об этом никогда не узнала.

Плющ скрестила руки на груди.

– Я не удивлена, что богатые и сильные хотят, чтобы это природное чудо и дар оставались у них.

Селина изучала землю у себя под ногами.

– Я тоже не удивлена.

– Если ты знала о лей-линиях, почему прикинулась, что впервые об этом слышишь? – спросила Плющ.

– Я о них знала очень мало – просто собирала слухи. А ты загоняешься по науке, – ответила она. – Хотела посмотреть, вдруг ты знаешь больше, чем я. – Селина пнула грязь. Она не чувствовала ни единой вибрации, по крайней мере, не через толстые подошвы ботинок. – Ну и… может, мне тоже хотелось выбраться из города ненадолго.

Пока Харли была занята. Чем там Харли занималась в свободное время.

Плющ улыбнулась:

– В следующий раз можешь просто позвать меня потусить.

Селина рассмеялась:

– Теперь-то это до меня дошло.

Люк рассыпался в благодарностях перед родителями за бал и извинялся за разбитое ночью стекло.

«Какой-то пьяница набрался и забыл, что пора домой», – объяснил он маме. Она так выразительно на него посмотрела, что стало ясно: не очень-то она ему верит, но вопросов задавать не стала.