хана взять эту веру под особое покровительство, открыть медресе. Это действительно стало большим благом для государства. С верой пришли новые законы и науки. Если ты действительно убежден, что торжество шариата способно навести в государстве порядок и процветание, почему не стал законодателем-улемом? Или верховным кади, охраняющим этот закон? Почему ты избрал ненадежную стезю наставника, чья власть тянется невидимыми нитями к столь же невидимым душам? Молчишь?

– Думаю, как лучше ответить. Тем более что я еще не ответил Алексию. Поражаюсь твоему умению ухватывать суть и связывать между собой, казалось бы, самые разные вещи! Жаль, что ты избрал пустую стезю сказочника. Вместе мы могли бы сделать много. Ты прав, на все эти вопросы можно дать один ответ. Ислам в Орде еще слаб. Мусульман мало, да и большинство их нетверды в вере. Даже в городах многое держится на личной воле Узбека. А власть переменчива, ты ведь верно заметил. А у нас с Алексием общие враги. Это франки. Думаю, этого уже достаточно, чтобы мы стали друзьями.

– Разве это друзья? Это враги врагов. Придет время, враги исчезнут, что останется?

– Может, к тому времени мы уваримся наконец в общем растворе? – подмигнул Алексию шейх.

– Так думал и Саад ад-Давла. Он искренне считал, что достаточно прожить десятилетие-другое в мире и справедливом правлении, как люди сами соединятся в единое целое, как продукты в плове, образовав процветающее государство.

– Разве он был неправ?

– Главное отличие размышлений от реальных дел в том, что в размышлениях все возможно. Ты же знаешь, как закончил Саад ад-Давла? После внезапной кончины хана Аргуна, который ему покровительствовал, его казнили. Вопрос в том, а могло ли быть иначе, проживи Аргун подольше. Была неудача Саад ад-Давла случайной или он был обречен изначально?

– Ты знаешь ответ?

– Думаю, его никто не знает. Веками люди не могут понять: идет жизнь по спирали, качается, подобно маятнику, из стороны в сторону или вообще подчиняется слепому случаю? Если это закон, то все должно повторяться. Просто замени, например, имя Аргун на Узбек.

– А Саад ад-Давла – на эн-Номан, ты хочешь сказать?

– У тебя много могущественных сторонников. Случись что, все мусульмане встанут на твою сторону. А он хотел быть хорошим для всех. Не отдавал предпочтения никому. До поры до времени это было его преимуществом. Затем погубило.

– Он на все посты насадил евреев, наместниками поставил своих братьев. Оттого иудеев потом и били.

– Пустое. Все эти евреи в делах придерживались шариата. Просто это был единственный путь ограничить становившихся все более влиятельными мусульман. Заменять их было некем. При дворе хана большим влиянием пользовались буддисты и христиане. Но для управления страной, шесть веков жившей по шариату, они не годились. Почти все монгольские правители Персии не любили мусульман. Еще с хана Хулагу пошло. Он ведь казнил халифа и даже объявил крестовый поход против Египта. Сколько в этом было веры, а сколько политики, суди сам. Врагами монголов там были багдадский халиф и египетский султан. С которыми воевали франки-христиане.

– Враги врагов.

– В Персии тогда очень благоволили к христианам. Построили много церквей. А у Аргуна даже личной охраной командовал генуэзец. Тот самый Гизольфи, чей сын потом обосновался в Матреге у Орды под боком. Их торговый дом имеет контору в Сарае. Этот Бонифаций, что в дело о свиной ноге влип, как раз там служил. Иноземцам хан доверял больше, чем своим. Наверное, потому что понимал, что не стали монголы за целый век в Персии своими. Это и было их слабостью. Они боялись объединения подданных, предпочитая древний принцип: разделяй и властвуй. Как там, Алексий, говорится у вас в Евангелии? «Если царство разделится…» Когда среди самих ханов началась борьба за власть, каждый стал искать себе союзников среди противников своих врагов. Потом победители отыгрывались на проигравших. Сначала покончили с буддистами, те держались только на монголах, которые со временем приняли ислам, чтобы заручиться поддержкой большинства. Потом досталось христианам. Теперь это все уже в прошлом. В Персии давно царит шариат. Так ли уж она сейчас благоденствует? Слышно, дела совсем плохи. А ведь мусульман там большинство.

– У нас Чингизов закон всех защищает. Все веры равны, – напомнил Злат.

– Разве это Чингизов закон? Разве в том же Евангелии не сказано: «Богу – богово, а кесарю – кесарево»? Разве у нас не было желающих разделить, чтобы властвовать? Я хорошо помню времена Ногая. Он ведь тоже союзников искал где только мог. Тоже в защитники ислама пробовал податься, еще до Узбека. От него же ваш митрополит из Киева за леса сбежал. Сарайского епископа убили. Чем кончил? Русские ему голову и отрубили. Тохта тогда старый порядок восстановил, Великую Ясу своего предка. Только писалась она в степи, для воинов и пастухов. Как только выросли города, расцвела торговля, потребовались другие законы. Они есть у мусульман, у христиан. Поэтому и трещит по швам старый порядок. Кончается время Великой Ясы. Закона, который создал державу монголов. Нужен новый. Или пойдет все прахом. В этом и была ошибка Саад ад-Давла. Он надеялся, что можно по-старому.

– Значит, нужна новая Яса?

– А для этого нужен новый Чингисхан. Правитель, который повторит его слова: «Нужно завоевать души людей, а тела никуда не денутся». Ты видишь в Алексии союзника для борьбы со своими врагами. Но этот путь ведет Орду к погибели. Никто не одолеет. И все пойдет прахом. Может, настанет час, когда, стоя на пустынном берегу Итиля, люди подумают: «А была ли вообще эта великая Золотая Орда? Не сказка ли это, подобная тем, что рассказывают краснобаи на базарах?» Саад ад-Давла говорил: «В счете есть четыре действия. Почему во власть идут только отнимать и делить? Когда она окажется в руках людей, способных складывать и умножать?» С грустью смотрю я на вас с Алексием и вижу: вы тоже собираетесь отнимать и делить.

– Мудрый был человек Саад ад-Давла, – склонил голову шейх. – Да будет над ним милость Аллаха.

– Однажды зашел у нас разговор о тайне власти. Сколько лет мудрецы ломают над ней головы! Что это? Сила и меч покоряют царства и держат в страхе людей, но беспомощны без денег. Деньги, кажется, могут купить целый мир, но что они без знания? Только соединившись вместе, сила, богатство и знания становятся властью. Был тогда с нами мудрейший ученый из Тебризской обсерватории. Да ты, может, помнишь его? Кутбуддин из Шираза?

Эн-Номан подумал и покачал головой.

– Тебя, похоже, ничего не интересовало, кроме тайных книг ассасинов. Кутбуддин однажды сравнил власть со светом.