Вели-Матти подумал об этом и посмотрел на часы: скоро шесть. После окончания рабочего дня он остался, чтобы подготовиться к занятиям, да разгрести накопившееся. Вот тебе и раз: засиделся на три часа, а ведь за это денег не платят. А кто-то еще завидует его коротким рабочим дням.

Пора идти домой. Он выключил компьютер, сложил бумаги, выключил свет и пошел в пустую учительскую – там на столе осталось несколько невымытых чашек из-под кофе. «Интересно, кто тут нанимался прибираться за тобой», – подумал Вели-Матти, узнав именную чашку учителя физкультуры. Этот в конец испорченный тип вечно перекладывает дела на чужие плечи. Он подумал, что если бы был женщиной, то, наверное, тут же помыл чашку, ведь так они поступают: заботятся обо всех, выращивая из своих мужей и сыновей ни на что не способных оболтусов.

Вели-Матти сполоснул свою чашку и убрал ее в шкаф. Затем он пошел к вешалке и переобулся, надел пальто, вышел в коридор и захлопнул за собой дверь учительской. Перед ним в темноте разбегались в разные сторону учебные классы, туалеты, кабинеты для хранения инвентаря и прочих нужных вещей.

По небу плыли тучи, угрожая дождем. Ветер усиливался. Вели-Матти достал из кармана перчатки. Холодно. На большой школьной парковке одиноко стояли красный «Фольксваген Гольф» и черный «БМВ» самого Вели-Матти. Он подумал: «Неужели кто-то остался в школе? Кто, интересно? У кого такая машина? Вроде бы знакомая, только персонала в школе больше ста человек, включая уборщиц и поварих, всех не упомнишь, не то что их автомобили, да и ни к чему, чего тут говорить. Правда, был случай, когда коллега Вилмусенахо вернулся из Боснии с новехоньким «Мерседесом», тогда было завидно: он уехал в отпуск на год за свой счет и вернулся на офигенно дорогой тачке, ни дать ни взять мудак еще тот, а на какой машине!»

В тот момент, когда Вели-Матти открыл дверь своей старой доброй «бэхи» и собрался сесть в нее, он заметил, что в окне горит свет.

– Вот ведь гребаная жизнь! – сказал он вслух. – Разве я не его выключил?

Он грохотнул дверью и повернулся, чтобы пойти обратно, сделал несколько шагов в сторону школы, но передумал: «Ну его нафиг. Чай, никто не разорится, если свет останется на ночь». С обеда прошло уже достаточно времени, и у Вели-Матти посасывало под ложечкой. Он решил не возвращаться и поехать прямо домой.

В холодильнике нашлись остатки вчерашней лазаньи и капля белого винца. Вели-Матти разогрел себе ужин и достал бокал. Вино показалось выдохшимся и слишком холодным. «Почти как вон эта бабища, – подумал он, глядя на кислое выражение лица своей жены, загружавшей посудомойку. – Вот что ей не по носу?»

Он поужинал и сел перед телевизором.

– Я пошла, – крикнула жена из прихожей.

– Давай я схожу на пробежку, – ответил Вели-Матти рассеянно. Он не поднялся, чтобы поцеловать или обнять жену. Что она сделала бы, если бы он только попытался? Ударила бы, наверное.

– Будь осторожен, – сказала жена, но в ее голосе не прозвучало тепла.

– Разумеется, – ответил он беззаботно, почувствовав, как внутри полыхнул страх.

Сначала Велли-Матти посмотрел с час пустопорожнее ток-шоу, а потом вспомнил про оставшийся в школе свет. Это засело у него в голове. А что, если Вилмусенахо пойдет на прогулку и увидит, что после него осталась гореть лампочка? Ведь комментарии по этому поводу придется слышать до конца учебного года, если не до пенсии. Мысль эта показалась ему неприятной: Сеппо из тех, кто достанет до печенок, если кто оступился, ни за что не забудет. Мерзкий тип. Лучше всего пойти сейчас на пробежку и заодно зайти в школу и выключить свет. Не ради Вилмусенахо, а ради принципов, ведь наш класс следует стратегии устойчивого развития: ученики сортируют мусор, стараются меньше использовать полотенца для рук и выключают свет в классе на время перемены. На взгляд Вели-Матти, все это выглядело чепухой, но нужно слыть примером для детей. Он надел тренировочный костюм, вышел на улицу под начавшийся дождь и спокойно потрусил в сторону школы. На парковке стоял только красный «Фольксваген Гольф».

– Смотри-ка, все еще на работе, – подумал Вели-Матти.

В коридоре стояла давящая тишина.

– Эй! – крикнул Вели-Матти от входной двери, но ни одна из дверей коридора не открылась. Школа казалась бездыханной.

Он знал школу как свои пять пальцев, и смог бы перемещаться по ней даже с закрытыми глазами. Несмотря на это, Вели-Матти включил свет – страшно же. Он боялся с конца августа, хотя и был уверен, что весь этот ужас не имеет к нему никакого отношения, да и не может иметь, если мыслить рационально.

Он прошел мимо вытянувшихся по струнке темных дверей к своему классу: знакомое здание, знакомые кабинеты, ключи только у своих сотрудников. Чего бояться?

После второго убийства он успокоился. Нет, это не может быть никак с ним связано, нет, и все тут.

Но бегать он начал только вблизи своего дома.

Так поступают нынче и все остальные.

Обычная осторожность в такой ситуации.

Когда Вели-Матти открыл дверь в свой класс, он увидел, что компьютер тоже включен. Он подумал, что все это странно, ведь он точно выключил компьютер. Рассердившись, он прошел к столу, наклонился к компьютеру, выключил его и уже собрался уходить, но не успел.

В дверях стояла темная фигура, нацелившая на него ружье.

– Бог мой, что ты… – выдохнул Вели-Матти.

– Замолчи и садись, – приказала фигура и выключила в кабинете свет. – Ружье снято с предохранителя, оно заряжено, и я умею им пользоваться, ты это знаешь.

Вели-Матти сел. Из окна с парковки внутрь светили фонари, очерчивая углы парт. «Как же это я не узнал, чей это автомобиль? Неужели это конец?» – подумал Вели-Матти.

Работе. Жизни. Всему.

Да, определенно всему конец.

Завтрашнего дня не встретить.

– На столе тебя ждет подарок. Возьми его и сделай что следует. Не пытайся фокусничать, иначе плохо будет не только тебе. Понимаешь?

Вели-Матти посмотрел на инъекционный шприц на столе и кивнул.

– А что в нем? – спросил он дрожащим голосом.

– От этого ты не умрешь. Просто упростишь свою судьбу. Рекомендовано к применению, – ответила фигура.

Вели-Матти посмотрел на шприц: нет, он не может. Он никогда не колол себя, страшно было даже сдать кровь.

– Давай, поспеши уже, говнюк, – прорычала фигура и шелохнула угрожающе оружием. – Ты сделаешь, как сказано, чтобы никому другому не стало плохо. Подумай о своих милых детишках, живущих тут по соседству. Подумай о крошке Эвелине, она сейчас одна дома, уже проверено. У ее мамаши вечерняя смена. Если я застрелю тебя здесь, то за тобой последует Эвелина, а может, еще парочка сопляков.

«Идиотизм какой-то, – подумал Вели-Матти, – полный идиотизм».

Он вспомнил Эвелину. Эта тихая, скромная девочка – мечта любого учителя – сидит одна дома и делает уроки. Ее маму терзают муки совести от того, что ей приходится работать посменно и оставлять дочку одну дома – она часто плачет, когда они встречаются в школе для обсуждения успеваемости, делится личным.