– Да, до сих пор так, а вдруг он изменит тактику? Он же не может бесконечно работать по одной схеме? Скольких он еще собирается застрелить?

Мария уже не кричала, но ее голос звучал нервно.

– А не думаете ли вы, что причины могут быть личного характера? – спросил Эско. – Что убийца намеренно выбрал вашего Вилле?

– Вы хотите спросить, были ли у Вилле враги?

– Можно и так сказать.

– У него были только друзья. Не то чтобы много, но один другого лучше. И все его любили, никто не ненавидел.

– Может, в прошлом? До вас и вашего брака?

– Мы поженились чуть более пяти лет назад, как только Вилле предложили должность в муниципалитете. До этого мы жили в Ювяскюля, кстати, мы оба оттуда. Дружили два года, нам было чуть больше двадцати лет, когда мы познакомились на одном религиозном собрании. О каком прошлом вы говорите? У молодежи в этом возрасте еще нет никакого прошлого.

– Все зависит от человека. У многих уже в этом возрасте есть, – сказал Эско.

– Не у Вилле.

– А у вас?

– И у меня нет. Конфирмационная школа в Ахолансаари, влюбленность в молодежного руководителя нашего прихода – все. Круто, да?!

– Есть у вас знакомые в Салойнене?

– Вы думаете о той девушке, застреленной в августе, думаете, что она была любовницей Вилле или еще что-нибудь столь же нелепое? Нет. Мы никого там не знаем. Наши друзья в основном остались в Ювяскюля, я имею в виду, настоящие друзья. Здесь мы общаемся с некоторыми коллегами, да с приятелем Вилле по спортивному ориентированию. Все живут в нашем муниципалитете, хотя нас уже город поглотил.

– Вы ссорились?

– Ну какой вы тупой! Сколько раз говорить – нет?! Мы любили друг друга! Как вы смеете приходить сюда – слетаться как мухи на говно, чтобы поиздеваться надо мной?! – эти слова Мария уже прокричала.

– Просим прощения, – сказал Рауно. – Мы просто хотим найти убийцу.

Она замолчала. Наступившую тишину нарушало только бульканье холодильника.

– У меня спина горит. Надо прилечь, – произнесла наконец Мария.

Не ожидая ответа полицейских, женщина с трудом поднялась, сгорбленно прошла в гостиную и легла набок на диван: «Вилле не помогает больше, все стало совсем плохо». Она начала плакать.

– У вас есть кто-нибудь, кто мог бы прийти помочь? – озабоченно спросил Рауно.

– Мама приехала. Она отправилась в город за покупками, – ответила Мария устало. Ее глаза закрылись.

– Вы не замечали в последнее время в поведении Вилле ничего необычного? – спросил Рауно.

– Об этом я уже говорила: ничего не заметила, потому что ничего не было. Все, как обычно.

– Вилле упомянул Юсси Ярвинену о какой-то красной машине, которую он якобы заметил неподалеку от беговой дорожки. Об этом он вам говорил?

– Нет.

– Может, вы знаете, кому мог бы принадлежать красный автомобиль? По имеющейся информации, это несколько старая обычная легковая машина.

– Очень развернутая информация. Какая модель?

– К сожалению, мы этого не знаем.

– Не приходит на ум. У мамы красная машина, но это новехонькая «Вольво-универсал», да и мама живет в Ювяскюля и сюда на пробежки не приезжает.

– Попытайтесь припомнить все те случаи, когда Вилле возвращался летом с пробежки: о чем он рассказывал, каким он казался, может, он выглядел озабоченным?

Мария задумалась, а потом покачала головой.

– Признаться, я не замечала в его поведении ничего особенного, в смысле страха, или озабоченности, или еще чего. Он всегда рассказывал, как прошла тренировка и как нужно подготовиться к следующим соревнованиям. Хотя ориентирование было для него всего лишь хобби, он подходил к вопросу серьезно.

– А что вы можете сказать о Юсси Ярвинене? – спросил Рауно.

– Ничего особенного. Немного мерзкий типаж.

– То есть?

– Чересчур самодовольный, как все начальники. Надумал о себе всякого. А жена его Тийна вполне приятная женщина. Они к нам иногда заглядывали в гости.

– Когда в последний раз?

– В июне, до Иванова дня. Тогда мы еще жарили барбекю.

– Может, вы заметили что-нибудь странное в их отношениях?

– Нет, – ответила Мария, – у Вилле ни с кем не было странных отношений.

– Вы поддерживаете общение с женой Юсси?

– Нет. Мы не подружились. Они совсем другие, чем мы. Порой я дивилась тому, зачем Вилле тренируется вместе с тем выскочкой.

– И зачем? Как думаете?

– Я уже рассказала, что у нас здесь почти нет друзей. Вилле познакомился с Юсси через их спортобщество. Они живут тут неподалеку. Ну не знаю, наверное, мужикам нравится вместе заниматься чем-нибудь, и нет разницы, с кем, главное, чтобы яйца болтались где им положено.

Рауно захотелось улыбнуться.

Мария поменяла позу, было видно, как это ей больно. Она сжала ладонь в кулак и потерла поясницу.

– Кстати, у вас имеются документы о прохождении медосвидетельствования по поводу вашего заболевания? – спросил Эско.

– Что? – Она опять начала нервничать. – Конечно, есть. А как вы думаете, если я на больничном уже второй месяц? Документ в комоде, можете посмотреть.

Эско сходил за документами, просмотрел их и кашлянул: ослабление связок крестцово-подвздошного сустава, боли при ходьбе, сидении и лежании. Нетрудоспособна.

Неспособна убить.

Открылась входная дверь: из прихожей послышался женский голос.

– Мария, чья там машина во дворе?

– Мама, у нас тут двое полицейских! – крикнула Мария в ответ. – Спрашивают о Вилле.

В гостиную вошла полная женщина – копия Марии Поллари, только за шестьдесят.

– Добрый день. Сиркка Яаскё, ее мать. Я тут же приехала, как только узнала про это чудовищное событие. Бедное дитя. Они жили так счастливо… – голос матери дрогнул, и она замолчала.

– Наши соболезнования, – сказал Эско. – Хорошо, что вы помогаете вашей дочери.

– Вообще, я собиралась увезти ее с собой домой, она боится здесь оставаться на ночь. Вы не против? Сама я живу в Ювяскюля.

Рауно посмотрел на Эско. Тот подумал и кивнул:

– Не против. Думаю, что так будет лучше и для нее, и для ребенка. Только оставьте ваши контактные данные, скорее всего, нам придется ее опросить еще раз.

С дивана раздались всхлипывания.

– Мы уже уходим, – сказал Рауно.

– Когда я могу получить своего мужа? – Мария начала кричать. – Хочу похоронить его! Отдайте мне моего мужа!