Боги, уже почти полночь, амоя девочка неспит. Яприкрыл глаза, представляя Айлин впостели, свернувшуюся калачиком иприкрытую одеялом. Сейчас мне захотелось поцеловать эйхос, который принес ееслова иэти трогательные ощущения.

Янажал кнопку исказал полушепотом:

«Спи, моя дорогая. Очень тепло оттвоих слов. Если вдруг несмогу прийти восне, томыобязательно увидимся утром. Обещаю, эта встреча станет еще приятнее».

Допив чай иотодвинув тарелку скрошками расстегая, яснова склонился над неподатливой схемой. Ядолжен сделать еедоутра иотправить Жоржу Павловичу, иначе янеАстерий!

Меня отвлекли шаги вкоридоре. Неужели мама еще неспит? Или Надежда Дмитриевна идет забрать грязную посуду? Вэто время? Такого неможет быть.

Ясделал несколько правок встарой схеме налистке, испорченном полчаса назад. Изменил тип подключения кристалла цодия, ивдруг… Почувствовал сзади что-то неуловимое ибудто знакомое. Небыло никаких звуков, даже малейшего движения воздуха. Нобыло такое тонкое чувство, которое доступно многим магам.

Язамер. Чьи-то руки легли намои плечи.

—Небесная Охотница умеет быть божественно-бесшумной,— яотклонил голову назад, чувствуя ееаромат— аромат цветов акации. Онпочти всегда окружал ее.

—Инезаметной,— прошептала Артемида.— Нотолько иногда.

Ееголос казался едва уловимым, словно говорила сама тишина.

—Надо понимать, сейчас я— твоя жертва?— прикосновение рук богини даже через одежду отозвалось трепетом втеле, пошло онплеч ниже допальцев ног.

—Жертва? Япришла без оружия,— мне показалось, что она, стоя замоей спиной, улыбается.

Свечение сзади меня стало жемчужным, вспыхнуло намиг ярче иугасло. Значит сейчас богиня целиком обратилась вземное тело.

—Твое оружие— это красота, Прекраснейшая изНебесных,— яосторожно встал, отодвигая листки сосхемами, нечаянно уронив ручку иполон нетерпения знать, какие вести принесла Охотница.

—Какой жетыльстец. Думаешь, будто янезнаю твое сердце? Оно переполнено восхищением комногим женщинам. Астерий, иногда мне кажется, что охотник— ты. Коварный охотник заженским вниманием икое-чем большим,— Глаза Артемиды сверкали серебром, белые длинные волосы, убранные золотой диадемой, тоже блестели.

—Ужнеревнует лименя сама богиня?— яулыбнулся, сделав шаг кней.

—Кземным женщинам? Нет, Астерий. Неужели тымог такое подумать всерьез?— она перевела взгляд надверь.— Вкоридоре графиня. Она неспит. Знаешь почему? Взволнована твоими похождениями сТалией иможет зайти сюда. Она слышит наш разговор.

—Если тебе неподуше еевнимание, могу запереть дверь,— предложил я, невсилах оторвать отнее глаз.

—Нет, пусть все идет так, как должно быть. Япришла сказать, что Гера очень зла натебя. Она пыталась настроить против тебя Перуна, ноГромовержец благоразумно отмахнулся отнее. Есть кое-что еще, нодавай, обэтом чуть позже. Сейчас яхочу поблагодарить тебя затвою стойкость. Тыприятно удивляешь, Астерий,— Охотница тоже сделала шаг комне и, наклонив голову, тихо сказала:— Мне хочется сделать тебе приятное.

—Пусть это сделают твои губы,— япотянулся кней, догадавшись что она имеет ввиду.

—Мне нравятся твои прикосновения, но…— она замерла, наши губы остановились так близко, что между ними непоместился быпалец.

—Что «но»? Тебя беспокоит, что-то?— яположил ладони наеегибкую талию, слегка поглаживая ее, задерживаясь будто невзначай нателе неприкрытом одеждой.

—Да. Неизвестность. Для богов неизвестность всегда мучительна. Возможные варианты будущего снова неопределенны— вВечной Книге исчезло несколько важных страниц. Вочередной раз, они будут писаться заново. Отчасти, причиной тому Гера,— произнесла она икоснулась своими губами моих.

Яоказался менее воздержан, прижал еексебе. Сделал так, что наш поцелуй стал неробким касанием, анастоящим: ротик Охотницы невольно раскрылся иязычок вздрогнул отприкосновения моего. Меня при этом пробрала такая сладкая дрожь, что захотелось закричать отрадости.

—Астерий, ненадо так. Неспеши сомной. Инедавай себе слишком много воли,— выдохнула Артемида, вэтот раз неспеша освободиться отмоих объятий.— Даже Одиссей несмел так поступать сАфиной!

—Зачем меня опять сравнивать сним? Ипочему тыдумаешь, что Одиссею сАфиной позволено больше, чем мне стобой? Разве немысами определяет это «позволенное»?— спросил я.

Как она меня сейчас дразнила! Богиня… Это сложно объяснить, нокогда высжимаете вруках то, что кажется недостижимым, необычно сильные чувства накатываются волной. Ихпросто так неостановить. Изачем?

—Янедумаю обэтом. Давай тынебудешь забывать, что я— неземная женщина,— еещеки порозовели, Артемида чувствовала мое нарастающее возбуждение исказала:— Яхочу вернуться ксерьезным вопросам.

—Хорошо. Только ямало понимаю взаписях вВечной Книге. Разве это плохо, что варианты будущего стерты? Объясни мне, неискушенному, что может быть прекраснее неизвестности? Ведь именно внеизвестности великолепная интрига, откоторой захватывает дух ичаще стучит сердце! Ялюблю неизвестность— она делает жизнь вкуснее ипьянее вина. Иеще…— она ждала моих слов, ноянеспешил сними. Зачем спешить, если обэтом просила сама богиня?

—Говори, Астерий. Меня ненадо дразнить,— вглазах Артемиды словно сверкнули голубые льдинки.

—Ялюблю тебя,— мои губы еще раз соединились сеегубами, ноОхотница тут жеотстранилась.

—Яжесказала, ненадо сомной так. Тыможешь рассердить меня. Вкоторый раз убеждаюсь, что тыпо-прежнему слишком человек. Наверное, даже вечность неизменит тебя. Пусти,— она освободилась иотошла кокну.— Тыговоришь, олюбви кнеизвестности. Это вы, люди, привыкли жить вней, радоваться неожиданным удачам илить слезы потаким женеожиданным для вас бедам. Вас мало беспокоит неизвестность потому, что вынепредставляете, что жизнь может быть более определенной иясной. Мыживем иначе, для нас почти всегда есть вероятность событий, есть ясность, пусть даже относительная. И, главное, есть возможность выбора. Так дотех пор, пока нестерты записи вВечной Книге. Тыхотел знать осути римского пророчества? Его теперь оно испорчено, ноосталось впамяти Геры иотпечаталось вистоках Причин. Мне очень жаль, янесмогла принести тебе то, что тыпросил.

—Тоесть, тынепоможешь стем пророчеством?— вот здесь меня постигло разочарование, ведь яочень рассчитывал, что Артемида решит этот вопрос, поеенаучению, попросил графа Голицына прекратить поиски такой нужной информации.— Знать хотя быочем оно вобщих чертах. Никак нельзя добраться доэтого?

—Янесмогла ничего узнать сделать пока, нояпостараюсь сделать позже— мне должен помочь отец иМнемозина. Явстречусь сней через три дня вЖемчужных Садах. Атыдолжен прийти вмой храм наГончарной вэту субботу ровно ввосемь вечера. Обратишься старшей жрице Антее— она проводит комне.