—Ятебя задушу, дрянь!— онснова попытался встать, гневно глядя наТалию.— Очень скоро!..

—Эх, Лис, тыточно нехитрый ивовсе неумный. Раз тынепонимаешь добрых слов, придется объяснять недобрыми поступками. Хочешь прямо сейчас твои кокушки поджарю? Итогда небудет для тебя девушек уже никогда, раз тытак груб сними,— пальцы правой руки ясложил пучком инаправил ихтак, чтобы фокус магического воздействия оказался возле причинного места виконта. Вданном случае магическим воздействием стала обычная температурная магия: взращивать «Огненный Лотос» янесобирался. Авот поднять температуру докрайне неприятной для больного, было именно то, что доктор прописал.

Сначала глаза Лиса расширились, потом налились кровью, ионзаорал, одновременно отневыносимого жжения истраха. Страха отнепонимания происходящего под одеялом.

—Заткни его подушкой,— попросил яТалию, по-прежнему неснимая неприятного воздействия.

Хотя вкоридоре возле 12палаты никого ненаходилось вмомент нашего визита, все равно имелись опасения, что навопли виконта сбегутся сестры милосердия, доктора или жрецы. Баронесса рывком выдернула подушку из-под головы Ковальского, прижала кего лицу, навалившись всем весом. Крик тут жеоборвался, превращаясь вхрип. Виконт завозился, пытаясь товывернуться, тооттолкнуть Талию Евклидовна, нодля этого сейчас онбыл слишком слаб имешали бинты.

—Хватит, дорогая, оннам нужен живым,— сказал я.

Изловеще добавил:— Пока…

Талия нехотя оторвала подушку отего лица иточно змея прошипела:

—Было быспокойнее, если быонбольше нам небыл нужен живым,— после чего баронесса хохотнула, подошла комне, положила свои мягкие ладошки мне наплечи.

—Яобещаю…— прохрипел Густав.— Нежгите яйца! Пожалуйста!

Яубрал руку, снимая магическое воздействие.

—Вот, хорошо. Значит даже втвоей голове иногда случаются проблески здравомыслия. Теперь подкрепи свое обещание словом дворянина ипоклянись перед…— язадумался: хотя унего нашее болтался медальон Морены, знак темной богини мог быть лишь данью моде.

—Мореной!— подсказала баронесса.

—Ладно, можно иперед Темной. Вобщем, давай слово дворянина иклятву перед Мореной, что нилично тыиникто иной потвоему научению непричинит вреда госпоже Евстафьевой нисловом, ниделом,— строго сказал я.

Судя повыражению лица инапряженному голосу виконт серьезно отнесся кклятве. Неберусь утверждать, что теперь ябыл спокоен заТалию Евклидовну, носовершенно точно можно сказать, что для Лиса его яйца имели огромное значение. Идемонстрация моих возможностей стала для него штукой гораздо более серьезной, чем запугивание полицией ипрочие расплывчатые увещания. Теперь оставалось перейти кглавным для меня вопросам, ияспросил:

—Ну-ка, рыжий мерзавец, поведай нам, кто изачем извашей блохастой стаи пытается меня убить?

—Никто непытается, ваше сиятельство!— Густав приподнял голову и, старясь как можно честнее смотреть наменя, мотнул ейтак отчаянно, что мне послышалось как хрустнули его позвонки.

—Так врешь же, сволочь!— рассмеялся я.— Тыхочешь сказать, что уговаривал Талию заманить меня в«Ржавку» лишь для того, чтоб сомной пивка попить?

Вот тут Ковальский снова рот открыл, носразу произнести ничего несмог. Разумеется, оннедурак: догадался, что его очень замысел с«Ржавым Парижем» ясразу раскусил. Нопридумать ранее, заготовить какие-либо объяснения оннесчел нужным исейчас лишь открывал рот точно пойманная рыба. Лишь через секунд десять онродил:

—Хотел поставить тебя наместо, что тывертишь смоей девушкой. Злой был,— ему почудилось, что эта версия вполне сносна итогда онпринялся развивать еесбольшим усердием.— Ведь, пойми, граф, Талия мне очень дорога. Талия для меня так много значит! Люблю яее, атут узнаю, что вытам семьями дружите, иона ктебе излишне расположена. Злился мучила уже давно. Потом придумал, как тебе начистить физиономию.

—Ах, какая беда!— япокачал головой.— Атвой дружок, который Варга, онмне нож вживот сунул покаким причинам? Тоже напочве твоей личной ревности?

—Это янезнаю,— Лис стушевался ипринялся жевать губу.— Варгу самого надо спросить. Хочешь, сообщение ему наэйхос скину?

—Послушай, Лисенок, ятебе ссамого начала задал очень правильный вопрос. Непомнишь? Яспросил тебя: дебил тыили нет. Ладно, если нехочешь говорить правду, придется применить другие методы,— решил я.

Втом, что вбеседе сним придется задействовать шаблон «Инквизитор» было ясно ссамого начала. Дело вовсе невстойкости глупого поляка, автом, что уменя нет времени ижелании разбираться, где онврет, агде осмеливается лить правду.

—Подушку готовить?— баронесса свеселым вдохновением подошла ккровати.

—Ненадо!— Густав отчаянно замотал головой, размахивая рыжим чубом.

—Ненадо подушку,— согласился я.— Его рот должен быть открытым. Ведь сейчас произойдет чудо: через него польется истина.

Реакция на«Гарад Тар ОмХаур» укаждого своя: некоторые принимают это воздействие спокойно ипочти нечувствуют ничего особо неприятного, другие испытывают сильный дискомфорт идаже боль. При чем эта боль имеет нефизическую основу, аскорее душевную. Нопоскольку тело наше крепко зависимо отсостояния души, тооно так жереагирует, иногда очень непредсказуемо. Вот таких непредсказуемых, излишне бурных реакций сейчас яиопасался. Видеале Лиса следовало быпривязать ккровати, но, увы, нечем. И, навсякий случай встав стабурета, яначал: простер руки над виконтом, сканируя энергетические узлы его тонкого тела, мысленно отметил точки для самого эффективного внедрения шаблона, неоткрывая глаз, выждал минуту.

—Нучто там?— неугомонная баронесса вертелась где-то замоей спиной.

Еевмешательство неслишком отвлекло меня. Япромолчал, доводя подготовительные процедуры доконца иактивировал «Инквизитора».

—А-а-а!— Лис заскулил негромко, ножалобно.

—Заткнись, сволочь!— сердито произнес я.— Сейчас будешь отвечать навопросы предельно честно. Ипостарайся недергаться, иначе будет очень неприятно.

Онзакивал головой, ловя ртом воздух иглядя куда-то мимо меня лихорадочно блестящими глазами, будто замной ему открылись жуткие потусторонние видения.

—Как твое настоящее имя?— спросил я.

Только напервый взгляд этот вопрос был бессмысленным, насамом деле именно обращение кпростому, всем очевидному позволяло запустить данную процедуру правильно.

—Ковальский Густав Борисович!— выпалил Лис, судорожно приподнявшись.— Виконт я! Клянусь! Четыре тысячи триста двадцать пятого года рождения! ОтПерунова Торжества! Славься Перун! Перун Громовержец! Молния иГром Истины дапокарает всякого!..

—Заткнись,— оборвал яего.— Отвечай только очем спрашивают,— прежде, чем перейти косновным вопросам, ярешил спросить еще очем-то отвлеченном, чтобы «Инквизитор» успел войти вего тонкое тело основательнее.

—Как тыотносишься лично комне, граф Елецкому?— яприщурился, изобразив почти добрую улыбку.