Мы не любим. Не мы, мальчики.

В колледже мы заключили договор — играть жестко, трахаться жестко. Вокруг нас друзья падали как мухи, женились на своих школьных возлюбленных и рожали детей. Мы были последними тремя, кто остался, и проводили время своей жизни, путешествуя с рюкзаками по Европе и Азии после колледжа, посещая Канкун в любые свободные выходные. В следующем году мы должны были отправиться в Австралию.

Но теперь ни один из них не хочет со мной разговаривать.

Бенни сказал мне в ту роковую ночь, что больше не считает меня братом, и выбежал из бара без Роуз. Он игнорировал мои звонки, и даже Том быстро встал на его сторону. Что бы я ни пытался сделать, сколько бы извинений ни приносил, никто из них не хотел иметь со мной ничего общего. Они заблокировали меня во всех социальных сетях и даже убедили баскетбольную команду, в которой мы играли по выходным, отказаться от меня.

Последовавшая за этим непреднамеренная драма только усугубила ситуацию.

Среди нашего круга друзей и в обществе нашего родного города новости распространялись как лесной пожар, подобно игре «телефон». К тому времени, как новость дошла до моей мамы, я, очевидно, трахнул девушку Бенни, обрюхатил ее и угрожал уйти, если она не избавится от него.

Мне было за что отвечать. Я не отрицаю этого факта.

У нас с мамой всегда были близкие отношения, поскольку мы были единственными близкими людьми, а отца рядом не было. Поэтому я быстро рассказала ей свою версию истории. Нет ничего хуже, когда твоя мама лезет в твои дела.

Я ненавидел тот факт, что подвел ее. Она относилась к Бенни и Тому как к сыновьям, несмотря на их неуместные сексуальные ссылки. Она знала, какая тесная связь у нас была, и быстро отметила, как легко я позволил своему члену действовать раньше мозга.

Мои руки обхватывают стакан, подносят его к губам и выпивают бурбон одним махом. Он больше не обжигает и не затуманивает мое зрение. Единственное чувство, будоражащее меня, — это гнев. Итак, я облажался. Но Том и Бенни отбросили нашу дружбу, как будто я, блядь, не человек.

С огнем бурбона, текущим по моим венам, реальность моей жизни стала кристально ясной. Мне надоела моя работа, надоело это место, и я устал от старого Бостона. Единственное, что держало меня здесь, — это мама, но даже у нее была своя жизнь.

Мне нужны чертовы перемены.

Начать что-то новое, где я смогу переосмыслить себя и избавиться от этой жизни, на которую я полагался, от людей, на которых я полагался.

Я достаю свой сотовый из кармана брюк, листаю телефонную книгу, пока не натыкаюсь на номер моей кузины Чарли. Нажав кнопку набора, я терпеливо жду, пока звонок соединится.

— Извините, сэр, — приветствует меня Чарли, — Вы ошиблись номером?

У меня вырывается смех. Звук ее голоса — приятная перемена в моих выматывающих мыслях.

— Я знаю, знаю, я пренебрег своими обязанностями кузена.

— Пренебрег — это еще мягко сказано, — сообщает она мне, ее тон смягчается и становится более спокойным, — Я удивлена, что ты вообще жив. Прошло примерно… около двух лет с тех пор, как я в последний раз говорила с тобой?

— Я комментирую твои посты.

— Это не считается.

— Мне жаль, хорошо? — приношу свои извинения, искренне, — Жизнь была…

— Занятой? — отвечает она, выпуская вздох, — Для меня тоже. Ладно, прежде чем я буду отчитывать тебя за то, что ты до сих пор не познакомился со своими племянницами, как ты поживаешь?

Я делаю паузу, пытаясь составить разумный ответ, прежде чем она начнет допрашивать меня дальше. Мы с Чарли были близки в детстве, когда проводили лето вместе. У моей мамы и ее отца был один и тот же биологический отец. По словам моей мамы, она родилась в результате романа моей бабушки с дедушкой Чарли, когда он был женат. Моя собственная бабушка утверждала, что это был роман в середине жизни, но я встречался с ней всего несколько раз с тех пор, как она снова вышла замуж и переехала в штат Вашингтон.

Хотя мама изо всех сил старалась поддерживать контакт со своим братом Марком, на самом деле именно мама Чарли стала ей близка, поэтому мы проводили время друг с другом, когда росли.

Я всегда считал Чарли скорее старшей сестрой, чем кузиной. У нас было так много замечательных воспоминаний, но, как и в других семьях, время ускользало, и мы оба быстро взрослели.

— Я подумываю о том, чтобы приехать в Лос-Анджелес, — сказал я вскользь.

— Звучит здорово, — торопит она с волнением, — Когда? Тебе, наверное, понадобится как минимум неделя, чтобы все увидеть…

— Нет… Я имею в виду насовсем.

Последний месяц я не переставал думать об этом. Все, что мне нужно сделать, чтобы это стало реальным — подать заявление об уходе и сдать в аренду мою квартиру.

— Все в порядке?

— Да, — снова делаю паузу, испуская вздох, — Мне просто нужно сменить обстановку.

— Но как же твоя работа?

— Есть и другие работы.

— Ноа, да ладно, это же я, — напомнила она мне. Хотя мы разговариваем не так часто, как, наверное, следовало бы, но когда мы разговариваем, время как будто и не проходило. Чарли знает меня слишком хорошо, — Это на тебя не похоже. Ты любишь Бостон, к тому же там твоя мама и твои лучшие друзья. Я знаю, что эти мальчики для тебя как братья.

— Люди меняются, — возражаю я, отмахнувшись от упоминания Бенни и Тома, — Пришло время начать что-то новое. Так что, есть шанс, что я смогу переночевать у тебя, пока не разберусь с собой?

Со временем я понял, что зарылся в зону комфорта здесь, в Бостоне. Переезд в Калифорнию кажется отличной идеей, но я не хочу пока снимать или покупать жилье, если не вижу, что останусь здесь надолго.

— Слушай, я должна уточнить это у Лекса, но поскольку он снова меня обрюхатил, я скажу «да» за нас обоих, — ворчит она, похоже, недовольная своим затруднительным положением.

— О, черт, — смеюсь, сжимая кулак и поднося его ко рту, — Поздравляю, но послушай, максимум две недели. Мне просто нужно убедиться, что все это правильно.

— Пожалуйста, не поздравляй меня, я не хочу, чтобы меня вырвало, — жалуется она со стоном, — Итак, когда ты думаешь приехать?

— Мне нужно предупредить, уладить дела, так что, возможно, через месяц или два?

— Мы будем ждать, — слышу улыбку в ее голосе, — Встроенная няня.

Мой смех затихает: — Я не