– Конечно, конечно, – закричалиродственники, – благодетель ты наш!

Мужик хмыкнул и вышел, тут же лязгнул замок. Ясхватила телефон:

– Макс!

– Здравствуй, Дашутка, – вяло сказалПолянский, – как это ты сюда прийти решилась?

– Слушай внимательно. О Нине Андреевнепозабочусь – и продукты куплю, и денег дам. Тебе отправлю передачу. Еще придетадвокат. Ты его хорошо знаешь, это мой сын Аркадий.

– Кеша? – изумился бывшийсупруг. – Он же совсем ребенок!

Я промолчала. Какой смысл сообщать, что«детке» двадцать шесть стукнуло!

– Простите, – сказал кто-то заспиной.

Я обернулась. Сзади стояла женщина.

– Пустите сюда, – сказала она.

– Зачем? – изумилась я. – Тутмой родственник.

– У вас дырка, – сообщилатетка, – а в моем боксике нет.

– Дырка?

– А, вы в первый раз, – протянулабаба. – Смотрите, – и она ткнула пальцем в небольшую щель.

Затем говорившая бесстыдно задрала кофточку ивытащила из необъятного лифчика пластиковый пакет, наполненный бесцветнойжидкостью. На свет явилась и тоненькая трубочка. Тетка засунула один кончик вщелочку, к нему моментально припал подбежавший мужик звероподобного вида.Жидкость в пакете стала стремительно убывать.

– Что это? – изумилась я, видя, какзаключенный делает огромные глотки.

– Водка, – спокойно сообщилабаба, – надо же бедолагу порадовать. А вы пока деньги трубочкой скрутите ив щелку просуньте.

Через пару минут напившийся мужик отвалился,как сытый клоп, я принялась пропихивать Максу доллары. Наконец всеутихомирились.

– Слушай, скажи честно, это ты убилВеронику?

Максим молчал.

– Ну говори же!

– Нет, даже и не думал о таком. Честноговоря, просто хотел развестись. Даже дома не был в ту ночь.

– А где спал?

– В том-то и дело…

Оказывается, около семи вечера в офиспозвонила женщина и предложила совершенно баснословную сделку. Дилерша отдавалаяйца по какой-то смешной цене. Макс остался ждать продавщицу. Секретаршу,пятидесятитрехлетнюю Тамару Павловну, хозяин отпустил домой. Агентша появиласьв половине девятого. Сначала рассказала, что является директором крупной новойподмосковной птицефабрики. Представилась как Раиса Федоровна Кулакова. Из себяоказалась вполне ничего, этакая знойная брюнетка в самом соку. Бюст примернопятого размера обтягивала ярко-зеленая водолазка из тянущегосятрикотажа-стрейч. Пухлые губы призывно улыбались, да и за яйца хорошенькаядиректорша просила сущие копейки. Разумеется, Макс тут же распустил хвост. Изофиса ушли все служащие, и Полянский самолично сварил кофе.

Брюнетка, слегка жеманясь, принялась глотатьароматную жидкость и тут же пролила напиток на ярко-желтую юбку. Максимгалантно побежал в туалет и принес мокрое полотенце, чтобы вытереть гущу.Директриса кое-как размазала пятно, и они продолжили пить кофе. Потом случиласьстранная вещь. В глазах у Желтка заскакали черные мушки, немилосерднозахотелось спать, зевота просто раздирала рот. Дама вздохнула и сообщила:

– Поздно, пора домой.

Она встала, Макс хотел сказать, что подвезетсимпатяшку, но губы отказывались повиноваться. Больше мужик ничего не помнил.

В десять утра его разбудила пришедшая наработу Тамара Павловна. Секретарша с некоторым удивлением выслушала рассказ оприходе таинственной посетительницы. Макс, недоумевая, как он мог так внезапнозаснуть, помчался домой. По дороге он заехал в магазин и купил коробку самыхлюбимых конфет Нины Андреевны. Мать всегда выговаривала ему, когда он где-тооставался ночевать, не предупредив ее. Вот сынок и решил подольститься. Все, большерассказывать оказалось нечего. Спустя пять дней появились милиционеры, обыскаликвартиру и в спальне Максима под матрацем нашли новенькую «беретту». Отпечатковпальцев не было, но пуля, убившая Веронику, вылетела именно из этого ствола.

Я вытаращила глаза:

– Как? Пистолет?

Макс кивнул.

– Сам ничего не понимаю. Дашка, честноеслово, не стрелял. На крайний случай уж лучше бы отравил или удушил. Даже незнаю, на что надо нажимать, пистолета в руках никогда не держал!

Тут загромыхала дверь, вновь возник толстощекийпарень.

– Ну, гражданочки, заканчивайте!

Макс прижался лбом к стеклу.

– Дашка, это не я! Клянусь матерью, не я!Помоги, не я!

И тут отключили телефон.

Полянский продолжал раскрывать рот, но звук недостигал моих ушей. Зрелище производило жуткое впечатление. Я сразу вспомниладурацкий сон.

– Помоги, помоги, – беззвучно кричалМаксим. Губы мужчины кривились, по щекам потекли слезы. Со всего размаха онударил кулаком в разделявшую нас преграду. Тут за его спиной возниклиохранники. Схватив заключенного, они поволокли его куда-то в глубь помещения.Оттого, что все действие происходило беззвучно, делалось еще страшней. Насекунду мне показалось, что я смотрю дурной кинофильм, а кто-то отключил утелевизора звук. Но это был не придуманный триллер, а страшная реальность.

Бабы молча столпились возле меня, кто-топохлопал по плечу, кто-то пожал руку, кто-то сунул сигаретку.

– Ладно, – вздохнула самаяпожилая, – давайте по десять рублей.

– Зачем? – изумилась я.

– В первый раз небось, – заключиламолоденькая армянка, – учись. Сейчас соберем двести рублей и вот тут уокошка бросим.

– И что?

– А ты выходи последней и скажиразводному: «Сыночек, тут кто-то деньги забыл».

– Обязательно так говорить?

– Конечно, – терпеливо разъясняла«учительница», собирая мятые бумажки. – Вы должны говорить им «сыночек»,они вам «гражданочка». А вот если в очереди с нами стоите, тогда по-другому. Яведь вас моложе? Значит, звать вам меня нужно «доченька», парня моего возраста– «сыночек». Если одногодки рядом, то «брат» и «сестра», к пожилой обращаются –«маманя». Я же вам стану говорить «мамаша». Так здесь своих узнают – пообращению.

Она швырнула ассигнации на пол и двинулась квыходу, я покорно встала последней. Подождав, пока все тетки выдвинутся налестницу, сделала лицо идиотки и забубнила:

– Сыночек, а сыночек…