Сначала я понеслась в ближайший супермаркет идо отказа набила холодильник старушки едой. Потом, велев ждать новостей,поехала домой. Следовало подключить Аркадия. По дороге, естественно, попала впробку. Стоя в бесконечной очереди на Садовом кольце, никак не могла избавитьсяот мысли: зачем было Максу убивать Веронику?

Девушка стала его седьмой женой. С предыдущимисупругами Макс развелся вполне мирно, более того, ухитрился сохранить со всемиприятельские отношения. Он никогда не был жадным или злопамятным и сготовностью помогал «бывшим». Во всяком случае, когда я в конце мая 1983 годасломала ногу, а Наташка заболела корью, Полянские взяли Аркашку на все лето ксебе на дачу. Нина Андреевна возилась три месяца с мальчишкой, ни разу непожаловавшись на его шкодный характер. Следует добавить, что к тому моменту мыуже были давно в разводе и Аркадий не сын Макса.

И еще – Полянский самозабвенно любит женщин.Любая дама, даже страшная, как атомная война, получает от него вполне искренниекомплименты. Молоденьких он обожает, дамами средних лет восхищается, старушекпочтительно выслушивает. Его практически невозможно вывести из себя.

Макс из той редкой категории мужчин, которыезамечают цвет платья и тон помады. По вечерам он может по десять минут возитьсяс занавесками – складки на гардинах должны спадать красиво. Сахарница всегдастоит посередине стола, потому что сбоку не смотрится, полотенца в ваннойвыравниваются чуть ли не по линеечке. Вид колготок, забытых на кровати, ранитМакса, как нож. Он органически не переносит надколотой посуды и мятых кухонныхтряпок. Всю жизнь Полянский окружает себя красивыми вещами. Ну не способен онпить чай из эмалированной кружки и есть картошку со сковородки!

Макс никогда не выстрелит жене в лицо. Скореевсего предпочтет решить проблему привычным путем – даст денег, купит квартиру…Ну, предположим, все-таки замыслил убить! Схватится за пистолет? Да никогда.Вероятнее всего, отравит, потом уложит аккуратно в кровати, закроет покрывалом,разгладит складки… Все должно выглядеть красиво. Есть еще один момент. Бывшийсупруг совершенно не выносит вида крови. Бедолага всегда брился толькоэлектробритвой, чтобы не дай бог не порезаться. Однажды Кеша разбил коленку, аМакс упал в обморок.

И такой человек хладнокровно выстрелил в лицоспящей жене-красавице? Потом кое-как натянул на фонтанирующую кровью рануодеяло и ушел? Ни за что не поверю. Что-то здесь не так.

Когда я примчалась домой, Аркашка сидел закомпьютером. Сын совсем недавно обрел диплом адвоката. Больше всего емухотелось получить в руки какое-нибудь интересное дело. Но Кешке не везло. Всехмало-мальски перспективных клиентов расхватывали более опытные коллеги поконсультации. Мой адвокат заполучил пока только двух подзащитных. Один продавалиспорченный маргарин, выдавая несъедобный продукт за первоклассное«Вологодское» масло. Другой украл машину в своем дворе и попытался продатьтачку соседу из другого подъезда своего же дома. Сам Перри Мейсон спасовал бы,защищая подобных придурков! Последние два месяца бедный ребенок сидел вконсультации, отвечая на вопросы граждан. Мне было жаль его до слез, но настоящиеклиенты все не попадались.

– Послушай, – налетела я нанего, – нанимаю тебя защитником.

Аркашка отъехал от компьютера и хмыкнул:

– Разбила чужую машину, когда парковаласвой «Вольво»?

Дежурные шутки домашних по поводу того, как яловко вожу машину, надоели до полусмерти. Я села в кресло и изложила сыну сутьдела. Аркашка притих и задумался.

На следующий день мы принялись действовать ссамого утра. Сначала внесли в кассу консультации необходимую сумму денег, иАркадий поехал к следователю знакомиться с делом. Я же подалась в Бутырскуютюрьму. Следовало добиться свидания, чтобы поговорить с Максом.

СИЗО-2, который народ называет Бутыркой,расположен на Новослободской улице. Мрачное здание скрыто от прохожих во дворесветло-кирпичного дома.

Я несколько раз уже бывала здесь и дажесодействовала побегу заключенного, поэтому хорошо представляла тамошниепорядки.

В полуподвальном помещении задыхалось человекпятьдесят. Внутрь впускают по двадцать. Свидание длится час. На сегодня местнет, впрочем, на завтра и пятницу – тоже. Я молча выслушала словоохотливыхженщин и вышла в маленький предбанник, где толпился народ с пудовыми сумками.Потом, спустившись на четыре ступеньки вниз, оказалась в другом полуподвале,где стоял тихий гул. Тут принимали передачи, и я знала, как действовать.

Подойдя к одному из раскрытых окошечек идождавшись, когда очередная потная тетка сдаст колбасу и сушки, я сунула подрешетку паспорт. Толстомордая блондинка залаяла как овчарка:

– Чего паспорт суешь? Тут толькопродукты, иди в первое окно.

– Глянь на спецразрешение, – тихошепнула я, загораживая собой обзор.

Бабища раскрыла книжечку, сгребла сто долларови быстро гавкнула:

– Ну, чего хочешь? Шампунь взять, бритву?

– Нет. Дам еще столько же, если устроишьв поток на свидание, который войдет в полдень.

– Фамилия, имя, отчество, годрождения, – деловито поинтересовалась стражница.

– Максим Андреевич Полянский, 1959-й.

– Топай в башню, – велела«помощница».

Я понеслась в соседний подвал. Ровно вдвенадцать огромная железная дверь открылась, и полная тетка приняласьвыкликать фамилии. Меня вызвали последней.

– Ну? – осведомилась конвойная,когда я приблизилась. Еще одна зеленая бумажка перекочевала в кармангимнастерки, и я пошла по лестнице вверх. Вместе с другими женщинами менязавели в узкую и длинную комнату, разделенную грязноватым стеклом. По тусторону уже сидели заключенные. Бабы кинулись искать своих. Я пошла вдольстекла и увидела похудевшего и осунувшегося Макса.

– Вот что, граждане, – раздалсягромкий голос.

Все разом перестали причитать и повернулись кдвери. На пороге высился здоровенный красномордый парень в камуфляже. Врасстегнутом воротнике виднелась тельняшка.

– Кончай базар, гражданочки, свиданки вамсегодня сорок пять минут.

– Почему, сыночек, – заныли тетки, вотличие от меня простоявшие в очереди несколько дней, – час положен.

– Обед у нас, – сообщилтюремщик, – тоже кушать хотим.

– Ну, сыночек, – застоналибабы, – придумай что-нибудь, помоги! Не выгоняй раньше.

– Пользуетесь тем, что я добрый, –вздохнул парень, – так и быть. Сейчас запру всех, а потом вернусь. Но чтобтихо тут!