Огромный мраморный холл с бабулькой-лифтершейсразу навеял не лучшие воспоминания, вот дверь со знакомым номером «7». Япринялась жать на звонок. Изнутри не доносилось ни звука. Наконец звякнулацепочка, створка двери приотворилась. На пороге появилась незнакомая серенькаястарушка в грязноватом халатике. Всклокоченные, судя по всему, давно не мытыеволосы стоят дыбом, ноги босые. Что это за чучело и куда подевалась НинаАндреевна?

– Дашенька, – прошептала неизвестнаястарушонка, – совсем не изменилась, красавица. А у меня какое горе!

Я глядела на бабульку во все глаза. И это моябывшая свекровь? Бог мой, да раньше она никогда не появлялась из спальни безлегкого макияжа и укладки. И когда же с ней произошла подобная метаморфоза? Годтому назад мы столкнулись в театре. Нина Андреевна изумительно выглядела:стройная, с прямой спиной, на неизменных каблуках.

Шаркая разношенными тапками, свекровь повеламеня внутрь необъятной квартиры. Я снова испытала шок. Здесь не осталосьничего, что напоминало бы гигантские шестикомнатные апартаменты, где протекаланаша недолгая семейная жизнь с Максом. В квартире явно сделали капитальныйремонт. Потемневший пол заменили наборным паркетом, стены выкрасили в белыйцвет, вместо дверей – арки. Между кухней и бывшей комнатой Аркашки сломалиперегородку, превратив место приготовления пищи в более чем тридцатиметровоепомещение. Кругом ковры, зеркала, бронза и кожаная мебель. Интересно, откуда уМакса деньги?

Насколько помню, раньше супруг не хотел и неумел зарабатывать.

Нина Андреевна позвякала чайничком.

– Наверное, кофе хочешь? Но он, ксожалению, закончился, впрочем, чай и сахар тоже.

Она села на табуретку, подперла морщинистующеку сухой ручкой и безнадежно заплакала. У меня защемило сердце. Так скулит наморозе маленькая бездомная собачка, поджимая замерзшие лапки. Раньше никогда невидела свекровь в слезах!

Я подошла к холодильнику и распахнула дверцу.На верхней полке скучал пол-литровый пакет кефира, больше ничего.

– Да объясните наконец, что произошло.

Нина Андреевна утерлась кухонным полотенцем исообщила невероятные вести.

Оказывается, в начале девяностых Максимразительно переменился. Если раньше он день-деньской полеживал на кровати,пописывая вирши, то теперь спешно кинулся искать работу. В огне повышения ценсгорели все накопления, сделанные запасливым отцом-генералом. Все стовосемьдесят тысяч рублей – столько денег лежало у них с матерью на сберкнижкедо того момента, как сбережения начали стремительно обесцениваться. Такой суммыпри коммунистах хватило бы на три жизни, и Максим мог позволить себе выбратьпрофессию поэта.

Но в 92-м году они с матерью уже жили толькона ее копеечную пенсию. Не привыкшие отказывать себе ни в чем, тратили пособие,едва успев отойти от окошка. Потом начали продавать вещи. В общем, жизньпоказала зубы. Сначала ушла к другому жена Лена, затем кончились драгоценностиматери. И наконец настал момент, когда Нина Андреевна пошла собирать бутылки.

Этого Макс не вынес. Мать он обожает. Мужикпризадумался и решил заняться бизнесом. После нескольких бессонных ночейнащупал свою стезю.

В столицу в то время совсем не поступали яйца.Москвичи приносили друг другу в подарок по яичку. Впрочем, тогда не былоничего. Это из тех лет шутка: «Если в гостях вымыли руки с мылом, чай пьете безсахара». Так что в принципе можно было начать торговать чем угодно. Но Максузапали в душу куриные яйца.

Сначала он взял у приятеля машину, съездил вдеревню Глебово, где расположена птицефабрика, и привез назад 1000 штук,купленных по оптовой цене. На следующий день встал у метро и продал их за…двадцать минут. Дальше понеслось как в сказке. Купил 2000, 3000, 4000… Бизнесзавертелся. Конечно, не без шероховатостей. Пару раз наезжали бандиты имилиционеры. Но у Макса открылся настоящий талант продавца и дипломата. К1995-му все проблемы были улажены. Покой оберегала «крыша», получавшая неплохойпроцент. Милиция тоже имела свой сладкий кусок. Макс начал нанимать продавцов,в основном беспаспортных украинок и белорусок. Дальше – больше: открыл офис имонополизировал рынок. На сегодняшний день ни одно куриное яйцо в Москве нельзяпродать или купить, минуя Макса. Несколько раз конкуренты пробовали завезти встолицу яйца из Польши, но попытки закончились неудачно. Приехавшие браткипросто переколотили «левый» товар, пригрозив хозяевам. Другие не рисковали.

Наверное, свяжись он с водкой или бензином,дела не пошли бы так успешно. Слишком уж лакомый кусок данные «продукты». Аяйца! В криминальной среде этот товар считался чем-то несерьезным, дажесмешным. К тому же еще и очень неудобным – быстро портится, бьется и частонеаккуратно выглядит. Среди торговцев и криминалитета Полянский получил кличкуЖелток.

В 95-м мужик превратился в богатого человека,имевшего все внешние признаки финансового благополучия: навороченный джип, домв Подмосковье, сотовый телефон, золотая цепь на шее и дорогие часы. Два раза вгод он ездил отдыхать в Таиланд и на Багамы в обществе своей мамы. НинаАндреевна вновь обвесилась драгоценностями. В родительской квартире осуществилигигантский ремонт, превратив темноватые, запущенные комнаты в сверкающие залы.

В ноябре 94-го Макс председательствовал в жюриконкурса красоты, на организацию которого пошло немало «яичных» денег. ЛюбовьПолянского к бабам не имеет предела, поэтому созерцание полуголых красавицдоставляло Максу огромное удовольствие.

Победительница Вероника Медведева, получая изрук председателя приз, шепнула:

– Обожаю вас.

Полянский растаял. Красотка глядела на него вупор огромными карими глазами, невинно хлопая ресницами. Вблизи девчонкаоказалась еще лучше, чем со сцены. Естественно, Макс позвал «мисску» вресторан. В январе 95-го сыграли шумную свадьбу.