пустоте спрятаться, то с остальными видами не было никакой однозначности. Физическая работа почему-то ассоциировалась не с напряжением и усталостью, а с принуждением, а руководящая, как ни странно — наоборот. Всякие перемещения с места на место особого отторжения не вызывали, но и стояли в этом списке как-то особняком, словно и с работой прямо не связаны. А творческая и рутинная работа, наоборот, всегда рядом крутились-вертелись, как будто связанные.

А тут еще моя комната постоянно в эти размышления вторгалась. Ну, не получалось у меня отвлечься от окружающей реальности! Тут нужно разные виды работ себе представлять, а у меня перед глазами это белоснежное однообразие стоит. Мне вдруг очень захотелось что-то изменить в этой комнате, переставить … да хоть кровать! Почему-то мне показалось, что слева от двери она будет смотреться намного естественнее.

А, это, наверно, пора переходить к списку домов. Но первым на память пришло то слово, которое женщина-Ангел как раз не упомянула. Что такое уют? Почему-то он ассоциировался у меня с квартирой, а не с домом, с городом, а не с деревней, хотя моя собеседница довольно пространно объяснила мне, что многие люди предпочитают дома за городом, поскольку в них просторнее и спокойнее. Значит, уют не связан со спокойствием?

Более того, это слово, которое я сама вспомнила, вообще отказывалось надолго приближаться в той пустоте к любому названному мне понятию. Оно металось между ними, словно в поисках другого образа, забытого и мной, и женщиной-Ангелом. Я тут же напряглась, пытаясь помочь ему, притянуть с задворков памяти этот образ … и ничего у меня, конечно не вышло. Осталось лишь ощущение еще большей пустоты, поглотившей что-то очень важное.

От досады я чуть не бросила дальнейшие размышления. Но нарушить данное Бабочке… А это еще откуда взялось? Она представилась мне Ангелом. Да что же я вообще сосредоточиться не могу? Так вот — нарушить данное женщине-Ангелу обещание показалось мне абсолютно невозможным, и я продолжила.

Без особого успеха, однако. Наверно, не нужно было напрягаться и отталкивать таким образом, а не приближать потерянные воспоминания. А может, то первое ощущение при слове «чтение» оказалось настолько ярким, что просто затмило собой все остальные.

Одним словом, никакие другие увлечения не вызвали у меня особого отклика. Хотя, впрочем, и это было не совсем так. Вот кулинария, например — но это, скорее всего, было связано с тем, что мы о ней чуть более подробно поговорили. Но затем мне вдруг показалось, что природа и машина тоже имеют какой-то особый смысл. А, вот еще и спорт, несмотря на то, что при первом упоминании этого слова я прямо отшатнулась мысленно. Но теперь у меня возникло неясное ощущение, что все они как-то со мной связаны, Нет, не со мной, но … со мной.

Я вновь невольно напряглась в поисках того, что объединяет все эти слова — и вновь оказалась в полной звенящей пустоте. И перестала думать. Просто позволила всем словам — не по спискам, а всем вместе — кружиться там вокруг меня, вперемешку с предметами из моей комнаты, моим лицом в зеркале, образом женщины-Ангела, бабочками, гусеницами, бездонным небом, плавно текущей водой…

Чаще всего в этой круговерти передо мной оказывалось слово «Ангел». Это, наверно, меня совесть мучает, непрошено пришла на помощь память, что я не ответственно к полученному заданию отношусь. Ну и ладно, ответила я памяти, раньше помогать нужно было!

Когда я открыла глаза (на следующий день, с готовностью включилась память), я даже не сразу поняла, где нахожусь. Все вокруг было зеленым, но разных оттенков. Стены и пол — чуть светлее, кровать и стол — чуть темнее, шкаф — совсем темный. И свет поменялся — у меня перед глазами снова возник лист дерева, нет, много листьев, через которые он струился откуда-то — яркий, теплый … солнечный? Даже воздух стал свежим, почти хрустящим.

Спасибо! — мысленно воскликнула я, обращаясь к женщине-Ангелу, и тут же опустила глаза на свое тело. О нет! — также мысленно застонала я, увидев все то же, неприятно-знакомое белое нечто, и в отвращении отвела взгляд, упершись им в самый темный предмет в комнате. Подождите, но шкаф же служит для… Я ринулась к нему.

Распахнув его дверцы, я замерла — вот где было буйство красок! Схватив первое, что попалось под руку, я развернула его, охнула от восхищения и тут же приложила к себе. И охнула еще раз. Не вижу. В шкафу вижу, в руках вижу, на себе — нет. Как совместить меня и эту красоту?

Зеркало! — радостно завопила память. Но там же только лицо помещается — тут же остыла она. А если подпрыгнуть? — нашла она новое слово.

Ноги у меня оказались быстрее мыслей. Я метнулась к зеркалу — и обнаружила, что оно тоже изменилось, показывая мне меня в полный рост. И в той же уже ненавистной белой … пижаме, сообщила мне память, разглядев наконец-то объект. Прочь!

Когда раздался стук в дверь, я успела только половину шкафа примерить. Меня словно опять в тот холодный белый свет окунули — так неловко стало, что вместо того чтобы пробуждать свои собственные, между прочим, воспоминания, я забыла даже о том, что я что-то забыла.

— Ну как Ваши дела? — спросила женщина-Ангел, входя в комнату. Она окинула быстрым взглядом разбросанную повсюду одежду и с видимым усилием сдержала усмешку.

— Все хорошо, — смущенно пробормотала я, сгребая одной рукой в угол кровати одежду и жестом другой приглашая ее присесть. — Спасибо Вам большое за то, что откликнулись на мою просьбу…

— Как я уже сказала Вам, — небрежно отмахнулась она от моего бормотания, — не стоит даже упоминать об этом. Давайте лучше поговорим о том, что Вам удалось вспомнить.

И вот как рассказать ей, что я вместо того, чтобы приманивать свои воспоминания, в конечном итоге, их снова распугала?

— Честно говоря, немного, — медленно проговорила я, судорожно припоминая те мимолетные ощущения, которые не закончились метаниями в пустоте. — К примеру, творческая и рутинная работа вызвали у меня совершенно равное ощущение приемлемости, — я глянула на нее, но она продолжала молча смотреть на меня. — Руководящая работа показалась мне слишком утомительной, — продолжила я, — а вот дом у меня точно был в квартире и в городе, причем в большом городе, — вдруг вырвалось у меня само собой.

Она все также молча кивнула.

— Что касается увлечений, — не дождавшись никакой реакции, продолжила я, — то боюсь, что, кроме чтения, у меня их не было. Спорт, например, вызвал у меня явную