Я вновь изо всех сил постаралась вспомнить хоть что-то из своей прошлой жизни. Ничего. Только мучительное ощущение, что что-то осталось там, за этим коконом, что-то действительно важное, то, что должно остаться со мной, куда бы я отсюда ни вылетела, то, без чего мне просто нельзя отсюда вылетать.

— Извините, — в отчаянии пробормотала я, — я лучше сразу скажу. Я совершенно ничего не помню. Может быть так, что в прошлой жизни не обнаруживается ничего важного?

— Вот этим мы с Вами отныне и займемся, — успокаивающе проворковала женщина-Ангел. — Начиная с нашей следующей встречи. На самом деле, то, что сразу Вам ничего не вспоминается — это хорошо. Это значит, что в своей человеческой жизни Вы сумели отбросить все несущественное и выйти к ее концу с одной главной целью. Это значит, что Вас ничего не будет отвлекать от нее. Не напрягайтесь чрезмерно, воспоминание придет к Вам, а пока — постарайтесь чувствовать себя здесь как дома. Если что-то будет доставлять Вам хоть малейший дискомфорт, обязательно скажите мне.

Легко поднявшись, она снова ободряюще улыбнулась мне и шагнула к двери. Я рванулась было за ней, но она уже исчезла, и я снова опустилась на кровать.

Захотелось лечь. И уснуть. Что такое уснуть? Задремать, забыться, отключиться — услужливо объяснила память. О, вот это подходит, обрадовалась я, укладываясь в то положение, в котором обнаружила себя совсем недавно, и закрывая глаза. Ничего, однако, не изменилось — только мягкий белый свет вокруг сменился темнотой.

Хорошо было ей говорить: «Не напрягайтесь»! А если мне это дразнящее ощущение уже чуть ли не физическую боль доставляет? Ощущение, что все ответы на расстоянии вытянутой руки находятся, нужно лишь чуть дальше за ними потянуться.

Но в конечном счете она оказалась права. Сколько я ни металась мыслями во всех направлениях, моя приманка лишь дальше отодвигалась, словно круги по воде расходились. А что такое вода? Это слово тоже почему-то имело большое значение. Наверное, потому (я вдруг прямо увидела эту картину мысленным взором) что вода точно так же утекает сквозь пальцы в окружающую пустоту, сколько ни пытайся удержать ее в ладонях.

В общем, бросила я сражаться с этой пустотой, манящей, поглощающей, отрицающей любое мое усилие.

Что там еще говорила эта уже состоявшаяся ангельская бабочка, подумала я, открывая глаза. Обратить внимание на дискомфорт? Вот это было совсем несложно.

Мягкий белый свет резанул мне по глазам, как только я их открыла. И точно так же, как в первый раз, мне показалось, что он агрессивно ввинчивается в меня со всех сторон — чтобы заполнить собой ту пустоту, в которой притаились где-то мои ускользающие воспоминания. Чтобы вытеснить их оттуда. Он уже просто давил на меня, казался холодным и враждебным в своей безупречности.

Мне захотелось чего-то поярче, чтобы хотя бы мое лицо не так выделялось на этом фоне. Чего-то голубого, как яркое весеннее небо. Небо? Но не успела я рассмотреть как следует развернувшуюся в моем сознании картину сверкающей, прозрачной, глубокой синевы, как на ней вдруг показалась та самая ядовито-зеленая гусеница — особо омерзительная на сочном голубом фоне.

Меня снова передернуло, и синева перед глазами сменилась нежной светлой зеленью. О, вот так лучше, удовлетворенно подумала я. И гусеницу не так заметно, и на глаза мои похоже, и вообще этот цвет какой-то покой навевает, прямо как та женщина-Ангел, она ведь тоже вся в зеленом была.

Да, вот еще и одежда! Вот это белое непонятно что на мне я точно не хочу! А что же я хочу? Я чуть не подпрыгнула, причем всем телом сразу — перед глазами замелькала вереница образов всевозможных форм и цветов, сопровождаемая — с заметным опозданием — потоком новых слов. Переведя дух, я мысленно привела в соответствие поток образов и их описаний и принялась с интересом их разглядывать. Да я все это хочу!

Так я и сказала женщине-Ангелу во время нашей следующей встречи.

Она добродушно усмехнулась и небрежно кивнула.

— Это — сущая безделица, — сказала она, и добавила уже с более серьезным видом: — Но давайте лучше поговорим о том, что Вам удалось вспомнить.

Я смущенно опустила глаза, не решаясь признаться ей, что так быстро сдалась после ее ухода.

— Ничего? — правильно поняла она меня. — Совсем ничего?

Чтобы уже не было совсем стыдно, я рассказала ей о пустоте, расширяющейся в ответ на каждое мое усилие заполнить ее воспоминаниями.

— Очень интересно! — задумчиво прищурилась она. — У Вас возникают удивительные образы. Но согласитесь, они только подтверждают мой Вам совет.

Я недоуменно нахмурилась.

— Если Вы попытаетесь сжимать воду, чтобы придать ей какую-то форму, — принялась объяснять она, — она непременно ускользнет от Вас. Но если Вы просто опустите в нее сложенные ладони, она сама их заполнит.

Это сравнение мгновенно нашло во мне отклик. Вот и тот настырный белый свет был мне неприятен, да и вообще любое давление казалось неприемлемым.

— Сколько же мне придется ждать? — смирившись, спросила я.

— Ну зачем же ждать? — снова рассмеялась она. — Вам нужно просто принять эту пустоту как данность, как начальный этап Вашей новой жизни. Я уже говорила Вам, что мы все вспоминаем только самое важное из своей предыдущей истории, только то, что составляет нашу сущность. Так позвольте же Вашей сущности выбрать то, чем заполнить эту пустоту, то, что действительно важно для Вас, позвольте ей начать писать Вашу новую историю.

Я настороженно прислушивалась. Память никак не реагировала ни на одно из сказанных ею слов. Даже намека на ускользающее воспоминание не возникло. Похоже, мне никогда прежде ничего подобного не говорили. А мне очень понравилось услышанное. Самой выбирать, что для меня важно, самой решать, как строить свою новую жизнь, самой управлять ею.

Она внимательно смотрела на меня, чуть кивая, словно мои мысли были у меня на лице написаны и каждая из них вызывала у нее одобрение.

— Как это сделать? — Я вся подобралась, в полной готовности начать учиться новому искусству прямо сейчас. Вот, учиться — еще одно знакомое слово, которое вызвало приятное нетерпение.

— Давайте, я расскажу Вам, из чего состоит обычная человеческая жизнь, — предложила она, — а Вы будете внимательно прислушиваться к себе. Просто прислушиваться, — добавила она с лукавой улыбкой, — попробуем выманить Ваши воспоминания.

Я нетерпеливо кивнула.

Она сказала мне, что в жизни практически каждого человека есть работа, дом и различные увлечения, которым он посвящает все время, оставшееся от первых двух составляющих.

Я