При ближайшем рассмотрении мне стало понятно: экономныйстроитель возвел ее из старых шпал. Куски грязной пакли свисали из щелей, ноединственное окошко оказалось чисто вымытым, и на нем висели занавески вкрасно-белую клетку.

Я постучала в дверь. Она распахнулась, на пороге появиласьмолодая женщина в ярком ситцевом халатике.

– Вы кто? – спросила она.

– Ищу Мишу, вашего хозяина.

– С какой стати ему тут быть?

– Извините, пожалуйста, но в домике, том, что у ворот,маленький странный человечек сказал, что он к вам пошел.

– Это баба Нюра, – усмехнулась дачница, – мать Мишки. Да,прибегал он, на бутылочку просил, в долг. Только, конечно, я не дала, Мишке нес чего взятое возвращать, а я не настолько богата, чтобы деньгамиразбрасываться. Ушел он.

– А куда?

– Вот уж этого не скажу, – пожала плечами дачница, – мне безразницы, где этот пьяница шляется, своих забот хватает.

– Простите, – Ничего, – спокойно кивнула она и захлопнуладверь.

Пришлось идти назад, но, очевидно, сегодня был не мой день,потому что, сделав пару шагов, я споткнулась о валявшийся шланг и, не успеввскрикнуть, рухнула в кусты, растущие вокруг. Думаю, не следует сообщать, чтоневедомые растения оказались усыпаны острыми колючками?

Взвизгнув, я попыталась встать, но сильно оцарапалась.Сообразив, что шипы щетинятся лишь на верхней части веток, я решила простовыползти из зарослей, заработала руками и ногами, преодолела по-пластунскинекоторое расстояние и оказалась на свободе, но не со стороны тропинки, а сдругой, там, где раскинулся овраг. Чертыхаясь, я осторожно приняла вертикальноеположение и глянула вниз. Не хватало только упасть в эту грязную яму. Отвесныестены из глины сбегали к канаве, забитой всяким мусором. Очевидно, местныежители использовали овраг вместо помойки. Сейчас там валялась гора хлама;доски, пустые упаковки, рваные пакеты, ботинки, брюки… Постойте-ка! Штиблеты иджинсы не сами по себе, они надеты на мужчину, который преспокойно спит на гореобъедков. Похоже, Мишка найден.

– Эй, проснитесь!

Никакого ответа не последовало.

– Миша, хочешь выпить?

Неожиданно парень зашевелился и сел.

– Кто орет? – поинтересовался он вполне трезвым голосом.

– Хочешь выпить? – снова предложила я.

– Давай.

– Сначала поработать надо.

– Делать чего?

– Бак на крыше водой налить.

– Ща, в пять минут.

Алкоголик ловко, словно кошка, вскарабкался наверх. Вблизион оказался совсем молодым, красивым парнем. Белокурые волосы, голубые глаза,слегка курносый нос. Вот только шевелюра была не мыта, скорей всего, с Новогогода, а красные веки моментально выдавали пьяницу.

– Тебе сколько лет? – поинтересовалась я.

– Восемнадцать, – охотно ответил Миша, распространяя вокругкрепкий запах алкоголя, – осенью в армию пойду, пить брошу, на шофера выучусь.Армия людям путевку в жизнь дает.

– Хорошая перспектива, – кивнула я, – значит, так, если тыберешься нам каждый день привозить воду и наполнять бак на крыше, то получишьденьги.

Только не сразу, а в конце лета, всю сумму целиком заплатим,иначе пьянствовать начнешь.

Миша хмыкнул.

– Так какая разница! Пропить все сразу или по частям?

Но во мне, все детство прожившей в среде алкоголиков, не кместу проснулся Макаренко.

– Нет. Деньги в конце лета.

– А не обманешь?

– Никогда.

– Ну, – протянул Миша, – я так не хочу. Ходи, ломайся, арубли неизвестно когда получу!

– Ладно, – сдалась я, – пошли, нальешь бачок, «отстегнугонорар»!

– Не, – замотал грязной головой Миша, – я лучше спать пойду,ты меня точно обманешь! Стану корячиться и получу фигу!

– Наполнишь бак, – рассердилась я, – дам тебе двадцатьрублей.

– Сколько?

– Два червонца.

– Иди ты на ..! – с чувством произнес пьяница. – Нашладурака. У нас за такие деньги никто даже не чихнет. Ты хоть в курсе, сколькохорошая водка стоит?

– Послушай, – окончательно разозлилась я, – ты небосьсамогонку глотаешь.

– Не-а. У нас ее никто не гонит.

– Да? – удивилась я. – А почему?

– Лень, – спокойно ответил Миша, – вымирает деревня, мужикивыродились, ничего делать не умеют, бабы коров не доят, огороды большие некопают, в магазинах все покупают. Спились напрочь. Страх берет, что со странойбудет, тут реформы нужны.

– – Может, тебе в Думу баллотироваться? – фыркнула я. – Ипотом, зачем других осуждаешь, сам-то тоже за воротник заливаешь.

– Не, я совсем даже не алкоголик, – не согласился со мнойпарень, – просто гуляю. Вот из армии вернусь, стану шофером…

– Это мы уже слышали. Сколько хочешь за работу?

– Пятьсот, – выпалил Мишка, – за один раз.

Потом подумал и добавил:

– Рублей.

– Спасибо за разъяснение, – воскликнула я, – а то я ужподумала, что ты в долларах сумму назвал. Мне это не по карману, иди в оврагспать.

– Давай сто рублей.

– С какой стати?

– Ага, – заныл Мишка, – разбудила, с места сдернула,перебаламутила, теперь меня бессонница замучает.

– Ничего, до ночи далеко.

Продолжая мило беседовать, мы шли по едва заметной тропинкевперед. Внезапно Миша, занудно повторявший: «Дай стольник», – выкрикнул:

– Ну, падла! Поймаю, руки откручу и башку поотшибаю!

– Ты это кому грозишь? – вышла я из себя. – Совсем обнаглел!Ступай в свой овраг и спи в помойке. Нечего за мной плестись. Теперь точно тебеничего не отломится. А если еще раз меня испугать решишь, в милиции окажешься.

– Ничего я не грозил, – пояснил Миша, – во, видишь, каменьваляется? В бумагу завернутый?