— Говорить можешь? — незамысловато начал он.

— Я даже спеть могу.

— Это хорошо. Подскажи, дураку, что там у вас за делатакие, чтобы ненароком шишек не набить?

— Нет у меня дел, я почти что на пенсии.

— Брось. С какой стати нашу власть заинтересовало этоубийство?

— Ты бы у власти и спрашивал, — съязвила я.

— Ты на Ларионова намекаешь? У меня нет ни малейшегожелания иметь дело с этой крысой. Знать бы еще, кто из наших ему стучит, набилбы морду с большим удовольствием.

— Заодно и Ларионову набей. Я бы охотно поучаствовала,да боюсь, не будет мне такого счастья.

— Я тоже невезучий.

— Я знаю не больше твоего, — заговорила я ужесерьезно. — Ларионов может знает больше, но он своими знаниями со мной неподелится.

— Даже с тобой?

— Со мной особенно. Так что начинай трудиться, исходяиз следующего: парня дважды пытались убить. Второй раз успешно. И он что-тоболтал о киллере.

— Сейчас я с медсестрой разговаривал, ни в дате, ни втом, что встреча состоится в баре «Витязь», она уже не уверена.

— Понятное дело, испугалась девчонка.

— Ты мне прямо скажи, тебя это дело интересует или нет?

— Интересует.

— Тогда предлагаю свою дружбу. Идет?

— Лучше бы руку и сердце, но я и против дружбы невозражаю.

— А, что, появилась вакансия? — развеселилсяСергеев, но тут же пришел в чувство и деловито добавил:

— Будут новости, позвоню.

Мы простились, и я уставилась в пустой стакан за неимениемдругого интересного объекта. Не мешало бы поговорить с Дедом. Конечно,рассчитывать на его откровенность мне даже в голову не приходило, однакопредпринимать какие-то шаги за его спиной тоже не годится. Надо явиться предясные очи, сделать необходимые ритуальные приседания и получить высочайшееразрешение. Хотя ради разнообразия он мог бы просто ответить: есть у негоподозрения, что его собираются шлепнуть, или мы с Ларионовым предаемсяфантазиям? Причем я предаюсь им с перепугу, а Ларионов вполне может заниматьсяэтим с неясной для меня целью. Деду он вроде служит верно, прекрасно понимая,что благополучие Деда напрямую связано с его собственным. Однако может играть ипротив Деда, если усмотрит в этом выгоду для себя. Но выгода должна бытьсущественной.

Был и третий вариант. Дед опять что-то затеял. Ларионовисполняет отведенную ему роль, может, зная о намерениях босса, а может,втемную. Дед на такие штуки мастер. Вот и гадай теперь…

Я не надеялась получить ответы на эти вопросы, поговорив сним, но в любом случае встретиться придется. Я хотела набрать номер телефонаДеда, но тут вспомнила о своем друге Лялине. Не худо бы для начала послушатьумного человека. Опять же, мы давно не виделись, а теперь есть повод. И туттелефон чудесным образом зазвонил, и я увидела заветный номер.

— Тебе икалось, что ли? — поинтересовалась я.

— Неужто вспомнила о старике? — развеселилсяЛялин. — Чем занимается самая красивая девушка нашего города, страны имира?

— Собираюсь испортить тебе настроение.

— Не удастся. На днях я отпустил тебе все грехи.

— А их много?

— Один был точно. Могла бы поздравить своего доброгодядюшку, мне вчера стукнул полтинник, и теперь я взрослый мальчик.

— Боже, — простонала я в тоске и отчаянии. —Я — свинья, дура без памяти, средоточие пороков и прочее, прочее… Позвольприпасть к твоей груди и вымолить прощение.

— Припадай ко всему, что тебе понравится. Можешь прямосейчас. Я намереваюсь осесть в «Торнадо» и всерьез рассчитываю, что тыприсоединишься ко мне.

— Лечу на крыльях любви, — заторопилась я.Настроение мое заметно улучшилось. Вечер в компании друзей… заодно кое-чтообсудим, и домой теперь ехать не надо, то есть появился повод задержаться.

Выходя из кафе, я позвонила Тагаеву. Он ответил сразу,наверняка ждал звонка, однако сам не позвонил, терпел, не желая навязываться.

— Это я, — сообщила я с оптимизмом, как будторапортовала, что мною только что покорены бескрайние просторы Вселенной.

— Привет, — отозвался он. В голосе минимум эмоций,хотя наверняка хотел многое сказать. К примеру, какого черта меня где-то носит,когда он сидит дома с моей собакой.

— Я сегодня задержусь, — сообщила я и мысленновздохнула.

— Да? — вновь без всяких комментариев, даже еслион и думал при этом: «А когда ты не задерживалась?», или еще вариант: «Тыбежишь от дома, как черт от ладана». Но Тагаев так не скажет, обойдетсяравнодушным «да».

— Ага. Как там Сашка?

— По-моему, скучает. И я, кстати, тоже. Когда думаешьпоявиться?

— Через пару часиков. — Тишина. Можно даватьотбой, он больше ничего не скажет. Мне стало так тошно, хоть волком вой, и ясказала:

— Вчера у Лялина был день рождения. Хочу поздравить.

— Вешнякову привет, — ответил Тимур и отключился.

— Черт, — чуть ли не крикнула я и повторила:

— Черт, черт… — Легче мне от этого не стало.

Я шла к своей машине, кусая губы и торопясь поскореевыбросить из головы Тагаева, его терпеливое ожидание в моей квартире и нашустойкую неспособность понять друг друга. Впрочем, его я понимала даже оченьхорошо, только толку от этого никакого.

Двое подростков стояли возле моего «Феррари» и восхищенноего разглядывали. С точки зрения граждан, у меня есть все… С моей точки зрения— тоже. Абсолютно все, что может пожелать человек. А я, как на грех, ничего нежелала или понятия не имела, чего желаю на самом деле. Все, о чем мнедоводилось мечтать, оказывалось иллюзией, и я знать не знаю, что делать со своейжизнью.

— Все, хватит, — буркнула я. Ребятишки решили, чтоя обращаюсь к ним, и поспешно отошли.

— Классная тачка, — не удержавшись, заметилодин. — Когда вырасту, куплю себе такую же.