– Вот невезуха… Дернул меня черт коньяка выпить, а у меняна прошлой неделе права отобрали за это дело.

В порыве невесть откуда взявшегося благородства я с ходупредложила:

– Давай я сяду за руль.

Он с благодарностью согласился, и мы торопливо поменялисьместами.

Далее сюжет развивался, как в дрянном боевике: милицейскаямашина выскочила из-за поворота, затормозила перед нами, из нее вышли четверодюжих молодцов, двое с автоматами, и кинулись к нам, а мы спокойненьконаблюдали за происходящим и, помнится, даже улыбались, правда недолго.

Двери распахнулись, нас грубо выволокли из кабины, и дажеБорьку огрели автоматом. Само собой, я высказала все, что думала по этомуповоду. Блюстители порядка тоже высказались по этому поводу. Я предложила имисчезнуть с глаз долой, а мне предложили впредь пить очень умеренно.

Дальнейшие пререкания привели к тому, что мы оказались врайотделе, куда совершенно случайно на ту пору заглянули журналистка ифотокорреспондент “Губернских новостей”. Несмотря на то что парни сделали всевозможное, чтобы довести меня до бешенства, я держала себя в руках и особосуетиться не собиралась, потому что вины за собой не знала и была уверена, чтоинцидент быстренько разрешится, ко всеобщей радости. Я объяснила дежурному, чтопроизошло. Борьку увели на медицинское освидетельствование, хотя я и пыталасьвтолковать, что делать это ни к чему, раз за рулем была я, а не он. Но мне невняли. Тут я повысила голос, потому что изрядно утомилась от чужойбестолковости. Должно быть, в тот момент ушлый паренек меня и сфотографировал –рожа у меня на снимке слегка перекошена.

После медицинского освидетельствования Борьку отправили ввытрезвитель, что совсем никуда не годилось, из-за трех-то рюмок коньяка. Тут ярассвирепела и пообещала им райскую жизнь за самоуправство, но обещала в рамкахзакона, каковым в своих действиях и руководствуюсь (не буду утверждать, чтовсегда, но в ту ночь – точно). Явился заместитель начальника отделения иразрешил проблему – извинился и отпустил меня на все четыре стороны, а я наБорькиной машине отправилась его выручать.

Особого труда это не составило, но Борька к тому моменту былв большом гневе, пнул стул ногой, тот пролетел пару метров и по своей ветхостирассыпался. Я убедила Борьку, что злиться нет никакого проку. И мы пошлиснимать стресс, то есть купили бутылку коньяка, бросили машину на стоянке и тамже коньяк усидели, выпросив у охраны стакан. Если быть точной, бутылок было две(за второй посылали охранника). В итоге мы сошлись во мнении, что менты –козлы, и разъехались на такси по домам.

Утром я чувствовала себя паршиво. Но особой вины за собой неощущала, так что все последующие события больно меня ранили. Ну, может, небольно, но чувство справедливости во мне оскорбили.

Конечно, все это выглядело подозрительно и в самом делепоходило на подставу. Вот только не знаю, кому надо меня подставлять. Человек яв команде Деда незначительный, а народу задействовать для всего этого должныбыли множество. Выходило, что зря старались, били по воробью из пушки.

– Вот уроды, – сказала я досадливо и даже плюнула,Сашка недовольно покосился. – А ты гуляй, – сказала я, и он обиженнозасеменил в сторону.

Вытряхнуть из Борьки всю подноготную труда не составит,хотя, по моему мнению, лучшее, что можно предпринять в такой ситуации, этововсе ничего не делать. Пошумят, языками почешут и успокоятся, но Дед сказал“разобраться”, а его слово здесь закон, и хочешь или нет, а разбиратьсяпридется.

– Пойдем домой, – взглянув на часы, позвала ясобаку, Сашка сделал вид, что не слышит, но, заметив, что я зашагала к дому,ходко потрусил следом.

В половине второго я отправилась на машине в кафе“Фламинго”, где мы договорились встретиться с Борькой. Кафе располагалось вцентре города неподалеку от цирка. Единственным недостатком этого любимого мноюв силу разных причин заведения являлось то, что припарковаться там было негде.Повсюду знаки “Стоянка запрещена”.

Решив из вредности наплевать на знаки, я бросила машинупрямо напротив кафе и толкнула стеклянные двери. В зале сидело человек десять.Борьки среди них не было. Я устроилась за столиком возле окна и заказала кофе.Окно было огромным, до пола, и впечатление было такое, точно сидишь на улице.Это было одним из достоинств заведения, для меня по крайней мере, оттого я илюбила сюда заглядывать. Еще одно достоинство: высокие цены, соответственно,публика сюда валом не валила, и можно было посидеть в тишине и покое, наблюдаяза прохожими. Этим я и занялась в ожидании Борьки.

Он появился через пять минут на противоположной сторонеулицы, увидел меня и махнул рукой, лучезарно улыбаясь. Не похоже, что у парнябулыжник за пазухой. Он бегом припустил через дорогу и вновь махнул мне рукой.На мгновение его скрыл автобус, а когда он проехал, Борьки я не увидела, затообратила внимание на перемены в настроении прохожих. Все дружно вытянули шеи,кто-то закричал, а я со всех ног бросилась на улицу.

Борька лежал в полуметре от тротуара, лицо его было залитокровью, вместо рта кровавая каша, ботинок отлетел в сторону, и я об негоспоткнулась.

Начала собираться толпа, кто-то звонил в “Скорую”, кто-то вмилицию, я наклонилась к Борьке, и он меня узнал, протянул руку и даже несказал, а прохрипел что-то. Я бухнулась на колени и услышала:

– Они…

– Кто? Кто “они”? – не поняла я. Он повторил“они”, в его горле что-то булькнуло, он вытянулся, взгляд стал бессмысленным, ая поняла, что на моих глазах только что убили человека.

Впрочем, в те первые минуты во мне жила еще надежда, что этовсе-таки несчастный случай. Борьке все равно, а мне так намного спокойнее.

Но надежды развеялись как дым. Прежде всего виновникпроисшествия скрылся, хотя это было глупо, Борька игнорировал переход и красныйсигнал светофора, так что с точки зрения дорожных правил виноват был сам.Однако водитель стареньких “Жигулей” все-таки скрылся. Дорога в этом местенеширокая, а движение хоть и интенсивное, но водители особенно здесь нелихачили – народу пруд пруди, и все, как один, игнорируют светофор, поневоленачнешь ползти, как черепаха. Но тот, что на “Жигулях”, по свидетельствуграждан, не полз, он вылетел из подворотни, разогнался и тормозить вовсе непытался, а, наоборот, прибавил газа.