Солдаты разбежались по всему дому. Конвоиры вытолкали Бладаво двор, где уже находились Питт и Бэйнс, ожидавшие отправки в тюрьму. Напороге дома Блад повернулся лицом к Гобарту, и в синих глазах доктора вспыхнулгнев. С его уст готово было сорваться обещание того, что он сделает скапитаном, если ему удастся выжить. Однако он вовремя сдержался, сообразив, чтовысказать такое обещание вслух было бы равносильно тому, если бы он сам захотелпогубить все надежды сохранить жизнь, нужную для осуществления этого обещания.Сегодня люди короля были владыками на Западе[12], где они велисебя, как в завоёванной стране, и простой кавалерийский капитан играл рольвластелина жизни и смерти людей.

Блад и его товарищи по несчастью стояли под яблонями сада,привязанные к стременам сёдел. По отрывистой команде корнета Дрэйка маленькийотряд направился в Бриджуотер. Страшное предположение Блада о том, что длядрагун эта часть Англии стала оккупированной вражеской страной, полностьюподтвердилось. Из дома послышался треск отдираемых досок, грохотпереворачиваемой мебели, крики и смех грубых людей, для которых охота заповстанцами была лишь предлогом для грабежа и насилия. И в довершение всего,сквозь этот дикий шум донёсся пронзительный крик женщины.

Бэйнс остановился и с выражением муки на пепельно-бледномлице обернулся к дому. Но рывок верёвки, которой он был привязан к стремени,свалил его с ног, и пленник беспомощно протащился по земле несколько ярдов,прежде чем драгун остановил лошадь. Осыпая Бэйнса грубой бранью, солдатнесколько раз ударил его плоской стороной своей сабли.

В это чудесное и душистое июльское утро Блад шёл средияблоневых деревьев, склонившихся под тяжестью плодов, и думал, что человек, какон давно уже подозревал, — это не венец природы, а её отвратительнейшеесоздание, и только идиот мог избрать себе профессию целителя этих созданий,которые заслуживали уничтожения.

Только два месяца спустя — 19 сентября 1685года, — если вы интересуетесь точной датой, Питер Блад предстал передсудом по обвинению в государственной измене. Мы знаем, что он не был в нейповинен, но можно не сомневаться в том, что ко времени предъявления емуобвинения он полностью подготовился к такой измене. За два месяца, проведённыхв тюрьме в нечеловеческих условиях, трудно поддающихся описанию, Блад страстновозненавидел короля Якова и всех его сторонников. Уже одно то, что Блад вообщесмог сохранить разум в такой обстановке, свидетельствует о наличии у негобольшой силы духа. И всё же каким бы ужасным ни было положение этого совершенноневинного человека, он мог ещё благодарить судьбу прежде всего за то, что еговообще вызвали в суд, а затем за то, что суд состоялся именно 19 сентября,а не раньше этой даты. Задержка, столь раздражавшая Блада, представляла длянего единственную возможность спастись от виселицы, хотя в то время он неотдавал себе в этом отчёта.

Могло, разумеется, случиться и так, что он оказался бы средитех арестованных, которых на следующий же день после битвы вывели изпереполненной тюрьмы в Бриджуотере и по распоряжению жаждавшего кровиполковника Кирка повесили без суда на рыночной площади. Командир Танжерскогополка, безусловно, поступил бы так же и с остальными заключёнными, если бы невмешался епископ Мьюсский, положивший конец этим беззаконным казням.

Только за одну неделю, прошедшую после Седжмурской битвы,Февершем и Кирк, не устраивая комедии суда, казнили свыше ста человек.Победителям требовались жертвы для виселиц, воздвигнутых на юго-западе страны;их ничуть не беспокоило, где и как были захвачены эти жертвы и сколько срединих было невинных людей. Что, в конце концов, стоила жизнь какого-то олуха!Палачи работали не покладая рук, орудуя верёвками, топорами и котлами с кипящейсмолой… Но я избавлю вас от описания деталей отвратительных зрелищ, ибо, вконце концов, нас больше занимает судьба Питера Блада, нежели участьповстанцев, обманутых Монмутом.

Блад дожил до того дня, когда его вместе с толпой другихнесчастных, скованных попарно, погнали из Бриджуотера в Таунтон. Не способныхходить заключённых, с гноящимися и незабинтованными ранами, солдатыбесцеремонно бросили на переполненные телеги. Кое-кому посчастливилось умеретьв пути. Когда Блад, как врач, пытался получить разрешение оказать помощьнаиболее страдавшим, его сочли наглым и назойливым, пригрозив высечь плетьми.Если он сейчас о чём-либо и сожалел, так только о том, что не участвовал ввосстании, организованном Монмутом. Это, конечно, было нелогично, но едва лиследовало ожидать логического мышления от человека в его положении.

Весь кошмарный путь из Бриджуотера в Таунтон Блад прошёл вкандалах плечом к плечу с тем самым Джереми Питтом, который в значительнойстепени был причиной его несчастий. Молодой моряк всё время держался рядом сБладом. Июль, август и сентябрь они задыхались от жары и зловония впереполненной тюрьме, а перед отправкой их в суд они вместе были скованыкандалами.

Обрывки слухов и новостей понемножку просачивались сквозьтолстые стены тюрьмы из внешнего мира. Кое-какие слухи умышленно распространялисьсреди заключённых — к их числу относился слух о казни Монмута, повергший вглубочайшее уныние тех, кто переносил все мучения ради этого фальшивогопретендента на престол. Многие из заключённых отказывались верить этому слуху.Они безосновательно утверждали, что вместо Монмута был казнён какой-то человек,похожий на герцога, а сам герцог спасся, для того чтобы вновь явиться в ореолеславы.

Блад отнёсся к этой выдумке с таким же глубокимбезразличием, с каким воспринял известие о подлинной смерти Монмута. Однакоодна позорная деталь не только задела Блада, но и укрепила его ненависть ккоролю Якову. Король изъявил желание встретиться с Монмутом. Если он не имелнамерения помиловать мятежного герцога, то эта встреча могла преследоватьтолько самую низкую и подлую цель — насладиться зрелищем унижения Монмута.

Позднее заключённые узнали, что лорд Грей, фактическивозглавлявший восстание, купил себе полное прощение за сорок тысяч фунтовстерлингов. Тут Питер Блад уже не мог не высказать вслух своего презрения ккоролю Якову.

— Какая же низкая и грязная тварь сидит на троне! Еслибы мне было известно о нём столько, сколько я знаю сегодня, несомненно я дал быповод посадить меня в тюрьму гораздо раньше, — заявил он и тут жеспросил: — А как вы полагаете, где сейчас лорд Гилдой?

Питт, которому он задал этот вопрос, повернул к Бладу своёлицо, утратившее за несколько месяцев пребывания в тюрьме почти весь морскойзагар, и серыми округлившимися глазами вопросительно посмотрел на товарища позаключению.

— Вы удивляетесь моему вопросу? — спросилБлад. — В последний раз мы видели его светлость в Оглторпе. Меня,естественно, интересует, где другие дворяне — истинные виновникинеудачного восстания. Полагаю, что история с Греем объясняет их отсутствие здесь,в тюрьме. Все они люди богатые и, конечно, давно уж откупились от всякихнеприятностей. Виселицы ждут только тех несчастных, которые имели глупостьследовать за аристократами, а сами аристократы, конечно, свободны. Курьёзное ипоучительное заключение. Честное слово, насколько же ещё глупы люди!