– Неужто не пожалели драгоценного кокса? –усмехнулся Патрик.

– Вот именно: драгоценного. Но иначе нам пришлось бырасходовать еще более драгоценный уголь. Сам знаешь, отопительная контора невыделяет ни грамма сверх того, что нам положено на неделю… если только незаявить, что нам не на чем готовить еду.

– Но ведь когда-то были целые горы угля и кокса, и онипродавались совершенно свободно? – Джулия сказала так, как будто речь шлане об Англии, а о какой-то диковинной заморской стране.

– Да, и причем по дешевке.

– И кто угодно мог пойти и купить все, что хотел, безкарточек и ограничений? Неужели тогда всего было полно?

– Да, дорогая. И топливо было любого сорта и любогокачества, а не как сейчас, только камни и сланец.

– Эх, жили же люди! – с завистью произнеслаДжулия.

Мисс Блэклок улыбнулась:

– Мне тоже приходят на ум такие мысли, когда я оглядываюсьназад. Но ведь я старуха. И естественно, мое время кажется мне самым лучшим. Новам, молодым, негоже вести подобные речи.

– Я тогда могла бы не работать, – продолжала, неслушая тетку, Джулия. – Сидела бы себе дома, составляла цветочные букеты иписала письма… Почему тогда писали столько писем? Кому?

– Всем тем, кому ты сейчас звонишь по телефону, –лукаво прищурилась мисс Блэклок. – Хотя мне, честно говоря, не верится,что ты умеешь писать, Джулия.

– Да уж конечно, я не следую «Полному руководству понаписанию писем», которое раскопала тут у вас на днях. Это прелесть что такое!Представляете, там даже дают советы, как достойно отказать вдовцу, если онпросит твоей руки.

– И тем не менее вряд ли тебе удалось бы всю жизньпробездельничать. У людей и тогда было много разных обязанностей, – сухосказала мисс Блэклок. – Впрочем, я мало сведуща в светской жизни. Нам сБанни, – она одарила Дору Баннер нежной улыбкой, – рано пришлосьотправиться на биржу труда.

– О да, очень рано! – поддакнула миссБаннер. – Господи, каких гадких, отвратительных детей мне пришлосьобучать! Никогда их не забуду. Летти, правда, оказалась умнее меня. Онапроникла в деловой мир, стала секретаршей финансового воротилы…

Внезапно открылась дверь, и вошла Филиппа Хаймес, статная,красивая, спокойная женщина. Она удивленно огляделась по сторонам:

– Здравствуйте! А вы что, гостей ждете? Почему мненичего не сказали?

– Это невероятно! – воскликнул Патрик. –Филиппа не знает! Бьюсь об заклад: она единственная женщина в Чиппинг-Клеорне,которая ничего не знает!

Филиппа вопросительно взглянула на него.

– Узрим мы вскоре, – Патрик театрально взмахнулрукой, – убийства сцену!

Филиппа Хаймес слегка удивилась.

– Вот это, – Патрик указал на хризантемы, –похоронные венки, а оливки и сырные палочки символизируют поминальное угощение.

Филиппа перевела вопросительный взгляд на мисс Блэклок.

– Это шутка? Вы же знаете, я начисто лишена чувстваюмора.

– Да, это очень гадкая шутка! – взволнованноответила за Летицию мисс Баннер. – Мне она совершенно не нравится.

– Покажи объявление, – велела ей миссБлэклок. – А я пойду загоню уток. Уже темно. Им пора домой.

– Давайте я схожу, – предложила Филиппа.

– Что ты, дитя мое! Ты отдыхай, на сегодня твоя работазакончена.

– Тогда давайте схожу я, – вызвался Патрик.

– Нет-нет, ни в коем случае! – решительновозразила мисс Блэклок. – В прошлый раз ты плохо задвинул засов.

– Летти, дорогая, позволь мне пойти! – взмолиласьмисс Баннер. – Честное слово, я с удовольствием! Вот только галоши наденуи кофту… Ах, куда же она запропастилась?

Но мисс Блэклок, улыбаясь, уже выходила из комнаты.

– Дохлый номер, Банни, – ухмыльнулсяПатрик. – Тут энергия бьет ключом. Тетушка не выносит, когда что-нибудьделают за нее. Она везде хочет поспеть сама.

– Да, она очень самостоятельная, – поддакнулаДжулия.

– Хотя ты, если не ошибаюсь, не предлагала ей своихуслуг, – подколол Джулию брат.

Девушка лениво улыбнулась.

– Ты сам только что сказал, что тете Летти нравится совсем справляться самой. И потом, – она вытянула вперед изящную ногу втонком чулке, – я же надела свои выходные чулки.

– Смерть в шелковых чулках! – патетическивоскликнул Патрик.

– Не в шелковых, кретин, а в нейлоновых.

– Это не так красиво звучит.

– Послушайте, может, кто-нибудь объяснит мне, –жалобно сказала Филиппа, – почему здесь столько говорят о смерти?

Все загалдели, перебивая друг друга, хотели показать ей«Газету», но не смогли – Мици унесла ее в кухню.

Мисс Блэклок вернулась через несколько минут.

– Так, – она бросила беглый взгляд на часы, –значит, у нас все готово. А времени – двадцать минут седьмого. Ну что ж, теперьодно из двух: или сейчас к нам пожалуют гости, или я совершенно не понимаюсвоих соседей.

– Да, но с какой стати им приходить? – взамешательстве спросила Филиппа.

– Дорогая, неужели ты действительно не в курсе?Впрочем, похоже, что нет. М-да, другую такую нелюбопытную особу днем с огнем несыскать.

– Отношение Филиппы к жизни можно выразить однимсловом: равнодушие, – гаденьким тоном произнесла Джулия.

Филиппа предпочла промолчать. Мисс Блэклок посмотрела посторонам.

Мици успела поставить на стол бутылку шерри и три блюда – соливками, сырными палочками и какими-то миниатюрными печеньицами.

– Патрик, если тебе не трудно, переставь поднос в угол.Вон туда, в нишу. А лучше передвинь весь стол. В конце концов, у нас ведь незваный ужин. Я лично никого не приглашала и не хочу, чтобы было заметно, что яжду гостей.

– Как, тетя Летти?! Вы намерены скрыть вашупрозорливость?

– Ты прекрасно справился с заданием, Патрик. Большоеспасибо, дорогой.

– Что ж, будем изображать тихий семейный вечер вдомашнем кругу, – сказала Джулия, – а при виде нежданных гостейвыразим искреннее удивление.

Мисс Блэклок взяла бутылку шерри-бренди и замерла внерешительности.