— Может, и так. Но я думаю, раз твоя жена так быстровернулась, она, скорее всего, либо что-то где-то оставила, либо взяла. На этоне требуется много времени. И потом: ты видел ее достаточно долго, так ведь?Значит, она не свернула и не остановилась, пока была в поле твоего зрения.

Они вернулись к калитке и вошли на территорию кладбища.Сразу за оградой выстроились рядами старые могилы. Редкие из них были прибраны,как подобает. Остальные заросли травой и полевыми цветами. Невдалеке виднеласьполуразрушенная часовня, над которой совершали ритуальные полеты черные вороны.

— Значит, твоя жена пошла по этой вот дорожке, да? А скакой скоростью она шла?

— В смысле — в километрах в час? — деловитоуточнил Кайгородцев. — Она шла быстро. Ну, конечно, не так, как ездитвелосипед…

— При чем тут велосипед?

— В учебниках по алгебре написано, с какой скоростьюездит велосипед. Мы могли бы точно посчитать…

— Петя, успокойся, — похлопала его по плечу Глашаи снова засекла время.

После чего быстрым шагом двинулась по заасфальтированнойдорожке, которая убегала вдаль, насколько хватало глаз. Кайгородцев потрусил заней. Глаша вынуждена была признать, что в сложившейся ситуации он ведет себякак болван.

— Будем считать, — бросила она через плечо, —что Сусанна никуда не сворачивала до самого последнего момента. Стоп! Приехали.Примерно вот досюда она должна была дойти, чтобы уложиться с возвращением.Конечно, ты курил и писал с погрешностями, поэтому давай начнем осматриватьтерриторию с запасом — вернемся немного назад.

— А что искать? — спросил Петя с любопытством.

— Понятия не имею. Что-нибудь. Может, заметим нечтонеобычное…

Первым необычное заметил Кайгородцев. Пока Глаша лазиламежду брошенными могилами, он бесцельно бегал туда-сюда по дорожке и нервнокурил. Внезапно его хаотичное движение прекратилось, он стал как вкопанный икоротко крикнул:

— А-а!

И схватился за сердце.

— Что такое? — спросила Глаша, повернувшись на еговопль.

— Кара… — пролепетал Кайгородцев и пальцем показал наодну из могильных плит. — Кара…

— Кара.., что? — нетерпеливо спросила Глаша,пытаясь вылезти из зарослей лопуха.

— Ул! — просипел Петя. — Кара-ул!

Закачался на каблуках, закатил глаза и совершенно неожиданнорухнул на землю, показав ласковому солнышку подошвы своих ботинок. Запрыгавкозочкой, Глаша тотчас же выскочила на дорожку и бросилась к нему. Судя повсему, Петя был в глубоком обмороке.

— Пульс слабый, дыхание прерывистое, —пробормотала она, ползая вокруг него на коленях. — Руки ледяные.

Она не удержалась и кинула взгляд на могильную плиту, кудатолько что указывал Петин палец. И тотчас же зажала рот ладонью, чтобы неиздать похожий вопль. На могильной плите было написано: «Мультяпов ГеннадийВикторович». Ниже шли годы жизни и смерти. А наверху… Наверху красовалсябольшой и четкий снимок покойного. Только это был никакой не Мультяпов Смогильной плиты на Глашу с победным видом смотрел Петя Кайгородцев и улыбалсятак, словно только что получил Нобелевскую премию.

Придя в себя, Глаша присвистнула и поднялась на ноги.

— По крайней мере, можно больше не искать, —пробормотала она. Надо полагать, Сусанна ходила именно сюда. Но что, интересно,означает эта фотография? Глаша подошла к могиле и внимательно огляделасьвокруг, уперев руки в бока. Оградка была низкой и хорошо сохранилась. Кто-топодкрасил ее и даже скосил траву вокруг. Под плитой лежали три увядшиегвоздики, а в могильный холмик был воткнут маленький колышек.

«Может быть, это знак? — подумала Глаша. — И тамчто-нибудь зарыто?» Убеждая себя, что гроб глубоко в земле и если немножкопокопаться сверху, то ничего ужасного не случится, она достала пластмассовыйсовок, вытащила колышек и принялась рыть на этом месте ямку. Тщетно — тамничего не было. Но поскольку других версий не возникло, она продолжилараскопки, раскидывая вокруг себя мягкие рассыпчатые комья. Внезапно совокткнулся во что-то твердое. Глаша запустила в вырытую яму руку и нащупала нечтохолодное, покрытое тканью.

Волосы у нее на голове зашевелились, и как раз в этот самыймомент возле ее уха раздался голос:

— Ага! Вот ты и попалась!

И чья-то ладонь легла ей на плечо.

Глаша взвизгнула и закрыла голову грязными руками.

— Я же говорил, Павел Геннадьевич, что они сюданаправились с умышленной целью! — торопливо сообщил еще один голос.

— С предумышленной, — важно поправил невидимыйПавел Геннадьевич. — Вот, значит, они какие — осквернители могил!

Глашу потащили за шиворот вверх. Она наконец увидела, комупопалась. Павел Геннадьевич оказался милиционером при полном параде с большимтяжелым животом, похожим на рюкзак с камнями. Притащил же его сюда маленькийхлипенький мужичонка с приблатненными бачками. Взгляд у него был липким, а роткрасным и мокрым.

Глаша оглянулась и увидела, что Кайгородцев по-прежнемулежит на дорожке, не подавая признаков жизни.

— У него чего, тепловой удар? — перехватив еевзгляд, спросил милиционер.

— Он в обморок упал, гражданин начальник, —заискивающе сказала Глаша. — Увидел себя на фотографии и ку-ку! Вот,посмотрите: видите?

Павел Геннадьевич приблизил красную морду к фотографии,потом, тяжело ступая, двинулся к Пете.

— Одно лицо, — удивленно сказал он. — Так вы,выходит, не оскверняете? — Голос его стал нежным. — Выходит, тут унас самостийное захоронение! Во-от вы зачем тут рылись! Хотели покойничкабесплатно похоронить!

Глаша отряхнула руки и насмешливо сказала:

— Ага, с помощью пластмассового совка.

Маленький, прыгавший вокруг, сварливо заметил:

— А чего? Во какую ямищу уже вырыла!

— Опять же — фотографию приладила заранее, —подхватил Павел Геннадьевич.

— И покойника к могилке за ручку привела! —добавила Глаша.

Павел Геннадьевич задумчиво посмотрел на Кайгородцева ипочесал складчатый затылок.

— М-да…

Петя тем временем начал приходить в себя. Он слабо застонали дернул левой ногой.

— Да он и не покойник вовсе! — крикнулкрасноротый, всплеснув руками.

— Живьем хотела захоронить?! — ахнулмилиционер. — Кто он тебе — муж?

— Начальник, — обреченно ответила Глаша.

— Во, бабы пошли! — процедил маленький. —Начальников живьем в землю закапывают.

— Правильно, — кивнул милиционер. — Оназаранее выбрала место, вставила фотографию…