— Наташа заберет его в половине одиннадцатого! —крикнул Коля из окошка своего старенького, но чистенького «москвичка», как онего называл.

— Ох, Глашка, плохо иметь работающую маму и отца сненормальным рабочим днем, — пожаловался Дениска.

— С ненормированным, — усмехнулась та.

— Ты не забыла, что у меня скоро день рождения? —неожиданно спросил Дениска. Он был такой же рыжий и серьезный, как его мать…

— Не забыла. А что ты хочешь получить в подарок?

— Русско-арабский словарь! — выпалил ребенок.

— Чего-о? — Глаша даже приостановилась. —Зачем это он тебе нужен? Ты ведь арабского не знаешь.

— Ну, вот я и буду учить!

— Миленький, но как ты сам будешь учить? У тебя ничегоне получится.

— Я так и знал, — хмуро сказал Дениска. —Меня все отговаривают.

У племянника была настоящая страсть к языкам. Родителиоплачивали ему частного преподавателя французского, но мальчишке все времяхотелось чего-нибудь экзотического. Он тратил уйму времени на придумываниешифров и секретных кодов, срисовывал надписи с вьетнамских полотенец и, вскрывна Новый год копилку, приобрел себе в «Библио-Глобусе» учебник финского с двумяаудиокассетами.

— Ладно, мы об этом еще с тобой поговорим, —пообещала Глаша. — Куда пойдем?

— За едой! — без колебаний ответилплемянник. — Папа накормил меня чем-то ужасным.

— Чем ужасным?

— Не знаю, что это было. Оставшиеся полкастрюли онвыбросил в мусоропровод, чтобы мама не увидела. Глаш, а что это за иероглифы увас на вывеске?

— Понятия не имею. Наверное, «Я здоров!», толькопо-китайски.

— У вас что, врачи — китайцы? — оживился ребенок.

— Ни одного китайца, — расстроила егоГлаша. — У нас даже точечный массаж делает доктор по фамилии Сидоров.

— Значит, иероглифы — это так, для лохов?

Глаша вынуждена была согласиться, что для лохов. Они зашли вмагазин полуфабрикатов и купили пиццу, которая готовится в духовке. После ужинаДениска уселся смотреть телевизор, а Глаша забралась с ногами на диван и сновастала размышлять о «домашнем задании» Кайгородцева.

Петя совсем не походил на злодея. Но зачем он пытаетсявтянуть её в дело с исчезновением жены, если не для того, чтобы подставить? Неможет же он на самом деле думать, что у Глаши есть детективные способности? Ипочему он решил, что ей можно доверить конфиденциальную информацию? Да, ониработают вместе уже больше двух лет, но никогда прежде Пете не выпадал случайубедиться в неколебимости честного Глашиного слова. Они даже не былиприятелями: не пили пиво после работы, не дарили друг другу мелкие пустяки напраздники, не обменивались смешными колкостями в конце рабочего дня. НеужелиКайгородцеву и в самом деле не к кому больше обратиться?

Едва она про это подумала, как зазвонил телефон.

— Глаш, это я, — сказала трубка голосомКайгородцева. Раздался тяжелый вздох. — У меня мандраж. Давай ты начнешьдействовать завтра с утра?

— Ну… Давай, — согласилась Глаша. Больше ей всеравно сказать было нечего.

— Приезжай ко мне на кладбище к десяти часам.

— К тебе на кладбище? — дрогнувшим голосомспросила та. — Ты что, уже переселился?

— Я живу рядом, — поспешно поправился Петя. —Рядом с кладбищем. Я же тебе говорил!

— Петь, ну ты вообще! — рассердилась Глаша. —У меня, между прочим, нервы.

— Глаш, у всех нервы, ты, главное, не опаздывай, тебееще в типографию завтра после полудня.

«Свинья, — подумала она, положив трубку наместо. — Уже неделю, как его жена пропала, сев в незнакомую машину темнойночью возле кладбища, а он хладнокровно отслеживает, как идут дела с рекламнымбуклетом. Вот и выходи замуж за красивых, деловых и непьющих! Думаешь, что онради тебя готов на все, а ему по плечу только такой подвиг, который не повредиткарьере».

Ради маскировки она взяла с собой детский набор —пластмассовые грабли, совок и ведерко, из которых Дениска уже «вырос». Есликто-нибудь будет за ней следить, подумает, что она идет прибираться на могилку.Хотя кто может за ней следить?

Кайгородцев недвижно стоял возле центрального входа накладбище, словно часовой, которому запрещено смеяться, плакать и вообщереагировать на окружающее. Завидев Глашу, он ожил и засуетился.

— Это там, — сообщил он, тыча пальцем всторону. — Калитка, через которую Сузи проникла на территорию.

Глаша взглянула на него с жалостью и сказала:

— Тогда тронулись.

— А что мы будем делать? — спросил Петя. —Ведь я не отважился войти внутрь и поэтому не знаю, куда, собственно, онаходила!

— Проведем следственный эксперимент, — заявилаГлаша. — Сейчас ты постоишь, покуришь и пойдешь от калитки в сторону домапримерно с той же скоростью, с какой шел той ночью. И остановишься там, гдеостановился, когда услышал шум мотора, договорились?

— Это долго, — предупредил Петя. — Я курил, апотом медленно шел…

— Отлично, делай все, как тогда. В точности все, кактогда!

Кайгородцев перебежал на другую сторону улицы и выжидательнопосмотрел на Глаша. Она, в свою очередь, засекла время на часах и сделалаотмашку:

— Пошел!

Петя добыл из кармана сигарету и принялся сосредоточенно еекурить. Потом в пыль растер окурок и тронулся в путь, заплетая ногу за ногу.Судя по всему, той ночью домой он возвращался в тяжких раздумьях. Ушел неслишком далеко и снова встал.

Глаша нервно посмотрела на часы. Кайгородцев стоял, сунувголову в куст боярышника, и не двигался.

— Петь! — крикнула она, подходя поближе. —Что ты там делаешь?

Кайгородцев высунул красное лицо из листвы и застенчивоответил:

— Писаю.

Глаша вытаращила глаза.

— Петя, ты что, очумел?

— Но это ведь я не сейчас писаю, — раздосадованноответил он. — Это я тогда. А сейчас просто изображаю. Ты сама хотеладостоверности.

— Ну.., давай действовать более условно. Итак, ты пошелдальше.

— Да. Я был примерно вот тут, когда обернулся и увиделмашину. И Сузи, которая выходила из калитки.

— Отлично, — кивнула Глаша. — На все про всеушло четыре минуты. Примерно. Ну, допустим, пять. Две минуты туда, две,обратно, одна — там.

— Где там? — с интересом спросил Кайгородцев.

— Не знаю, где. Где-то там, внутри. Пошли скорее.

— А может, одна минута — туда, другая — обратно и тритам? — спросил Петя, засовывая руки в карманы.