другим новобранцам. Притягиваемая сцепленными воронцовыми метками, струйка протанцевала по ногам, обвила торс, продолжилась в руки и голову, как будто сердце качало магию вместо крови. Всего лишь стоя во дворе, меченые дети должны были ощутить легкий трепет. Сначала как от крепкого бодрящего чая, затем – как от прилива адреналина. Но вскоре их чувства обострятся, ошеломляя легчайшими запахами и слышными за милю шорохами. Это будет трудно выносить, пока не ускорятся и мысли.

Потом они почувствуют себя непобедимыми.

– Вот это – красийское оружие для ловли алагай. – Уонда подняла длинную металлическую трубку, оплетенную стальной проволокой, которая на конце превращалась в петлю. Уонда набросила ее на коновязь, с подкруткой дернула и мигом затянула. – Пусть каждый возьмет себе такую. В Лесу травниц я расставила ловушки для подземников. Этими штуковинами мы вытащим демонов, чтобы поупражняться.

– Что, так сразу? – спросил Кит. – Без тренировок во дворе, с ходу в открытую ночь?

Остальные согласно зашумели.

Лиша сдержала улыбку. Действительно открытая ночь. Всю ее территорию охватывали великие метки и меченые тропки. Детям могло казаться, что они выходят наружу, к демонам, но на самом деле они почти на все время останутся в безопасности.

Однако было важно, чтобы они как можно скорее соприкоснулись с демонами, а ощущение постоянного риска сохранит у них должное уважение. Это не игра.

Лиша провожала взглядом Уонду, уводившую детей, – происходящее казалось сном. Границы мира затуманились. Но она оставалась собранной и сосредоточенной, несмотря на десять часов рисования меток. От пульсирующей боли в виске подташнивало, но та уже сделалась привычной спутницей, и Лиша научилась от нее отгораживаться.

Но когда последний меченый ребенок скрылся во тьме на границе ее меточного зрения, пустота перед глазами начала заполняться образами. Каллен Лесоруб, истошно зовущий мать и медленно истекающий кровью из ран, оставленных когтями алагай. Брианна больше с нею не заговорит. Как и Смитт, если что-то случится со Стелой или Китом. Воображение нарисовало, как лесной демон откусывает Стеле голову. Сердце еще отмерит несколько ударов, прежде чем тело поймет, что мертво. Кровь вырвется фонтаном.

Лиша отогнала видение, протирая глаза. Наконец-то. Наконец можно выспаться, иначе она спятит. Войди сейчас во двор и начни сражаться за ее руку Арлен, Ахман и Тамос, она бы все равно пошла в постель.

Ее шаг был тверд, когда она направилась к двери, но мысленно Лиша уже переоделась в ночную рубашку и задула свечи. Постель будет мягкой и теплой.

– Госпожа Лиша! – неистово крикнули сзади.

Голос Лиша не узнала, но тон был ясен. Не отстанут, пока не поговорят, коль скоро увидели.

Она глубоко вздохнула, считая до пяти и представляя себя в рубашке. На губах будущей графини играла улыбка, когда она повернулась и сразу узнала женщину, с которой провела многие часы в лечебнице у одра ее дочери. Луси Катыш. Мать Кендалл.

«Катыш» была не то чтобы фамилия – скорее прозвище, прилипшее к подмастерью пряхи, так и не научившейся обращаться с веретеном. Луси была милой, но в целом заурядной женщиной, ухитрившейся произвести на свет необыкновенную дочь.

– Поздновато для визита, Луси, – заметила Лиша.

Луси присела в реверансе:

– Простите, госпожа. Это важно, иначе я бы вас не потревожила. – Она подавилась всхлипом. – Просто не знаю, к кому еще обратиться.

Лиша мысленно сняла рубашку и снова оделась в платье. С неуловимым вздохом она подошла к женщине и заключила ее в объятия.

– Ну же, деточка, – проворковала она, хотя Луси была на несколько лет старше. – Все не может быть так уж плохо. Идем в дом, я заварю чай.

В гостиной Луси безутешно разрыдалась. Лиша села в кресло-качалку Бруны, закутавшись в старухину шаль. Веки норовили сомкнуться, и она приходила в себя только начав клевать носом.

Наконец добавленное в чай легкое успокаивающее средство подействовало, и Луси взяла себя в руки.

– Ладно, Луси, – сказала Лиша. – Я рада встрече, но пора перейти к делу.

– Простите, госпожа, – кивнула Луси, – я просто не знаю…

– …что делать. Да, ты сказала. – У Лиши заканчивалось терпение. – С чем?

– С Кендалл и этими красийскими ведьмами! – сорвалась мать на крик.

Лиша взглянула озадаченно:

– Какие ведьмы? Аманвах и Сиквах?

– Да знаете, что они учинили?

– Видимо, нет, – ответила Лиша, хотя у нее зародилось смутное подозрение. – Выпей-ка еще чаю, сбавь тон и начни сначала.

Луси кивнула, шумно отхлебнула из чашки и испустила долгий прерывистый вздох.

– Они пришли ко мне днем. Заявили, что хотят выкупить Кендалл. Купить ее! Как драную овцу!

– Купить? – переспросила Лиша, хотя уже отлично поняла, о чем идет речь.

– Как шлюху для этого сукина сына Рожера, – ответила Луси. – Похоже, с двумя женами ему мало мерзости. Хочет к себе в гарем еще и мою доченьку. На племя берет, как корову, если послушать их!

– Красийцы бывают… неделикатны в таких вопросах, – осторожно сказала Лиша. – Брак для них – договор, но, когда переговоры заканчиваются, они относятся к своим обетам не менее серьезно, чем мы. Я уверена, они не хотели никого оскорбить.

– Как будто мне, на хрен, важно, чего они хотели, – отрезала Луси. – Я ответила, что Рожер получит Кендалл только через мой труп.

«Неудачный выбор слов». Лиша не исключала, что Аманвах так и поступит.

– Эти потаскухи вымелись в бешенстве, как будто это я им нагрубила, – продолжила Луси. – Не прошло и двадцати минут, как является Кендалл – рыдает и вопит, что выходит за Рожера, и все тут. Я сказала, что ни один рачитель не даст ей положить руку на Канон и поклясться быть третьей женой, – и знаете, что она ответила?

– Не томи, – вздохнула Лиша.

– Что ей все равно. Сказала, что пусть и Канон, и рачители провалятся в Недра. А она присягнет на Эведжаке…

– Эведжахе, – поправила Лиша.

– На книге греха, – возразила Луси. – Кендалл всегда поглядывала на Рожера, но такое… У девки нет мозгов! Скверно уже то, что красийские шлюхи сбили беднягу Рожера с путей Создателя, но я не позволю им забрать и мою дочь.

– У тебя может не остаться выбора, – заметила Лиша.

Луси ошарашенно взглянула на нее:

– Но, госпожа, вы же этого не одобряете?

– Конечно нет. – Лиша уже прикидывала, какую выволочку устроит Рожеру. – Но Кендалл – взрослая женщина, имеющая право идти своим путем.

– Не думала, что вы были бы так спокойны, если бы вашей дочерью торговали, как несушкой.

Лиша вскинула брови, и Луси осеклась, вдруг вспомнив, что обращается к будущей графине Лощины – женщине, которая сама была предметом красийских брачных торгов. Не выдержав взгляда Лиши, она потупилась, стараясь прикрыться чашкой. Глотнула чересчур