выдохнув, она перешла в следующую позу. – Но ничего страшного, госпожа. Это всего пара минут. Я потерплю.

– Ну да, – отозвалась Лиша. – А мне и в голову не пришло тебя осмотреть.

– Не хочу, госпожа, чтобы вы тратили время на каждый мой чих. Ни разу не видела, чтобы вы сами жаловались, а вам-то пришлось хуже, чем всем нам.

– Обязательно сообщай о таких вещах, Уонда, – велела Лиша. – Тебе теперь больше, чем когда-либо, нужно рассказывать мне все. Магия влияет на тебя, а мы должны убедиться, что она безопасна для остальных.

«И для меня, – подумала она. – И для моего ребенка».

– Ты не спала уже неделю, – напомнила Лиша.

Спал мало кто из лесорубов. Уонда, Гаред и те первые, кто сражался плечом к плечу с Арленом в битве за Лесорубову Лощину, бросались в самые жаркие бои за беженцев. К ночи метки, врезанные в копыта лошадей, пожирали мили в погоне за стаями демонов, уничтожая тварей до того, как они наносили удар. С наступлением дня лесорубы разводили беглых лактонцев по меченым лагерным участкам, разбитым вдоль дороги.

– Вы тоже, госпожа, – заметила Уонда. – Не думайте, что раз меня не было здесь, то я ничего и не знаю. Девочки сказали, что, с тех пор как все это началось, вы спали не больше нескольких минут. Магия и на вас влияет.

Звучало достаточно справедливо.

– Влияет. – Лиша самую малость повысила тон. – Последнюю неделю я пользовалась магией хора чаще, чем месяцами раньше. Я не получаю и половины той отдачи, которую воспринимаешь после воронца ты, но мне хватает, чтобы понять перемены в тебе. Мне кажется…

– Будто вы готовы отправиться в самые Недра и вставить палец ноги в задницу Матери демонов.

Лиша рассмеялась:

– Я бы так красочно не выразилась, но да. Магия течет сквозь тебя и вымывает усталость.

– К рассвету кажется, что полностью выспалась и выхлебала целый кофейник, – кивнула Уонда. – Чувствуешь себя лучше. Как тетива, готовая к выстрелу.

– И ты держишь свой лук постоянно натянутым?

– Конечно нет. – Уонда прервала упражнение, чтобы взглянуть на Лишу. – Хороший лук от этого испортится.

– Так долго обходиться без сна неестественно, – сказала Лиша. – Мы, может быть, не устаем, но я чувствую, как что-то утекает от меня. Если нельзя сбежать в сон…

– …то сном начинает казаться весь мир, – докончила Уонда. – Точно.

– Я приготовлю тебе отвар маревника и синь-травы. Он выключит тебя часов на восемь.

– А вы?

– Сегодня ночью посплю, когда ты закончишь отбор, – пообещала Лиша. – Честное слово.

Уонда что-то буркнула и возобновила растяжки. Лиша задумалась, каково все это время было Арлену или даже Ренне? Спали ли они толком в прошедшие месяцы? Когда в последний раз видели сны?

Ответ страшил ее. «Возможно, они оба рехнулись».

Уонда доделала упражнения, и они вошли в дом. Уонда сняла со стойки деревянные доспехи и приготовила инструменты для полировки. Доспехи подарила мать Тамоса, герцогиня Арейн, и Уонда дорожила ими так же, как полученными от Арлена луком и стрелами. Она каждое утро любовно начищала оружие и доспехи, как мать, купающая дитя.

Лиша, улучив минуту, вскипятила чайник и ушла с ним в ванную комнату. Грызя печенье, она разделась, чтобы наскоро вымыться, перед тем как переодеться в свежее.

Глубоко вздохнула. Скоро станет легче. Поток беженцев не иссякал, но Лощина ежедневно разрасталась, и пострадавших уже сгребали на выходе в путь, с живой скотиной и запасом продовольствия. В нескольких, пока не тронутых городках проводилась организованная эвакуация под охраной лесорубов.

Лощине еще предстояло их поглотить, но дело упрощалось, когда люди прибывали как колонисты, с припасами и пожитками, а не теми первыми волнами измученных беглецов, при которых не было ничего, кроме раненых.

Сегодня Лиша могла позволить себе сон. Может быть. Но во дворе уже собирались юные добровольцы, и ее подмастерья разбивали их на группы, проверив исходную силу и рефлексы. Болтовня молодежи Лощины притихла до возбужденного шепота, когда на пороге возникли Лиша и Уонда.

Всем добровольцам было чуть меньше или чуть больше двадцати – эта юная поросль вызвалась примкнуть к лесорубам, но по каким-то причинам получила отказ. У одного был непорядок с дыханием. Другой плохо видел без очков. Иным же просто не хватало роста или сил.

«Подрастающее сословие хаффитов, если не позаботимся», – подумала Лиша.

– Они на меня глазеют, – сказала Уонда.

– Ага, – кивнула Лиша. – Почувствуй разок, каково это. Для этих детей ты как Меченый.

– Не смейся над Избавителем.

– Мы все Избавители, – напомнила Лиша. – Его слова. Твоя задача – воодушевить этих детей, как он вдохновил тебя. Миру нужны все Избавители, какие найдутся.

– Почему бы тогда не пометить лесорубов и шарумов? – спросила Уонда. – Почему только отверженных?

– Мы все еще экспериментируем, – ответила та. – Нам нужна небольшая группа. С ней мы управимся и проверим процесс, прежде чем заняться мужиками ростом со златодрево.

Звеньев было три. Стела собрала первое. Ее дядя Кит, старше ее всего на пару лет, – еще одно. С военной точки зрения никто из них не выглядел перспективным.

Первой дюжине, включая Каллена Лесоруба – сына Брианны, подруги Лиши, – предполагалось выдать особые копья, которые Лиша пометила лично. У них были короткие древки и длинные меченые наконечники, призванные увеличить приток магии от подземников к бойцам.

Второму звену собирались раздать с виду такое же оружие, но с частицами хора, заключенными в меченое серебро.

Наконец, звено Стелы, самое престижное из трех, должны были пометить воронцом и учить шарусаку под руководством Уонды.

Испытанию предстояло растянуться на месяцы, но если гипотезы Лиши верны, то в Лощине могла появиться армия Избавителей, ожидающая очередного прихода демоновых князей.

Ее меченые дети.

– Ну вот, готово.

Когда Лиша нанесла на кожу Стелы последнюю метку, уже стемнело. Остальные ждали с Уондой во дворе, зачарованные мечеными оружием и кожей. Все знали, что вскоре выйдут в ночь – туда, откуда не вернулись многие бывалые воины.

В воздухе нарастало возбуждение. Да, они могли погибнуть, но был и шанс отомстить – показать Лощине, что их нужно принять в расчет. Никто не стоял спокойно: одни переминались с ноги на ногу, другие расхаживали по двору, ожидая, когда же выйдет Стела. Дождавшись, они наконец возьмутся за дело.

Лиша отпустила ее, следя за девушкой сквозь меченые очки. Двор полнился магией, которая только частично воспринималась невооруженным глазом. Некоторые метки были призваны гореть и освещать двор, но другие распирало от энергии, невидимой без меточного зрения.

Она увидела, что магия потянулась к щиколоткам Стелы, как перед этим заструилась к