Лиша. – Аманвах пусть вспомнит, что Кендалл – не вьючная ослица, чтобы о ней торговаться, а Луси – место в Каноне, где говорится о жадности. Рони назначит время новой встречи. Может быть, в полнолуние?

Полнолуние – благословенное время для законов Эведжана, в этот день давались клятвы и заключались союзы. Вдобавок решение проблемы откладывалось почти на месяц, а когда срок выйдет, они с Луси поищут новую причину для задержки.

– Это приемлемо, – кивнула Аманвах.

Луси, не теряя зря времени, встала. Она учтиво присела и ушла. Аманвах же не двинулась с места. Когда дверь за матерью Кендалл закрылась, дама’тинг встряхнула головой:

– Эверамовы яйца, я не пойму, кто эта женщина – мастерица базарной торговли или полная дура.

Лиша пришла в изумление:

– Помилуй, Аманвах, я ни разу не слышала, чтобы ты ругалась.

– Я невеста Эверама, – ответила Аманвах. – Если мне нельзя говорить о Его яйцах, то кому тогда можно?

Лиша рассмеялась – впервые по-настоящему за целую, как ей показалось, вечность. Аманвах присоединилась, и между ними на миг установился мир.

– Что-нибудь еще, Аманвах? – спросила Лиша.

– Ты носишь ребенка. Я хочу знать, от моего ли он отца.

И мир мгновенно закончился. Как и Лишина усталость пополам с досадой. Ее затопил адреналин, все чувства обострились. Если Аманвах посмеет хоть намеком угрожать ее ребенку…

– Не понимаю, о чем ты говоришь…

Аманвах показала мешочек с хора:

– Не лги, госпожа. Кости уже это подтвердили.

– Но не отцовство? Забавные штуковины эти кости. По мне, так ненадежные.

– То, что ты ждешь ребенка, сомнению не подлежит, – сказала Аманвах. – Чтобы узнать больше, мне нужна кровь. – Она значительно посмотрела на Лишу. – Всего пара капель, и я назову отца, пол и даже предскажу его будущее.

– Даже если и так – какое твое дело? – спросила Лиша.

Аманвах в кои веки поклонилась.

– Если ребенок – мой брат или сестра, кровь Избавителя, то мой долг – охранять его. Мало кто лучше меня знает, скольких убийц привлечет дитя Шар’Дама Ка.

Это было заманчивое предложение. Выяснив пол, можно отодвинуть надвигавшуюся войну с Красией, и Лише отчаянно хотелось узнать, как уберечь ребенка от беды.

Но она не колеблясь мотнула головой. Даже капля крови позволила бы Аманвах сделать расклад на все слабые места Лиши. Ни одной дама’тинг не хватило бы духу столь откровенно попросить кровь у другой владелицы хора. Это стало бы оскорблением, чреватым многовековой враждой.

Лиша заговорила хлестко:

– Ты забываешься, дочь Ахмана. Или считаешь меня слабоумной. Вон с моих глаз. Сейчас же, пока я окончательно не потеряла терпение.

Аманвах моргнула, но взгляд Лиши был колюч, а слова – искренни. Лиша находилась в своей среде. Поднимет палец – и вся Лощина набросится на Аманвах. Многие ждали этого с нетерпением.

Не теряя достоинства, юная священнослужительница встала. Скорость, с которой она устремилась к выходу, не вполне соответствовала бегству.

Когда щелкнул замок, Лиша снова обхватила руками голову.

Аманвах вернулась в пеструю карету, храня на лице странное выражение. Рожер привык к переменам ее настроения и угадывал их по глазам и поведению так же легко, как проделывал это с подземниками.

Но никакая эмпатия не помогла ему понять, о чем Аманвах думала сейчас. То, что он видел, было беспрецедентно, от обычной надменности не осталось следа. Дживах ка выглядела чуть ли не сломленной.

Рожер потянулся к ее руке:

– Все в порядке, любовь моя?

Аманвах ответила таким же пожатием:

– Все хорошо, муж мой. Я просто огорчена.

Рожер кивнул, хотя знал, на что похоже огорчение Аманвах, сейчас дело было в чем-то другом.

– Мама продолжает упираться? – спросила Кендалл.

– Конечно же, госпожа Лиша ее убедила, – сказала Сиквах.

– Я бы на это не полагался, – возразил Рожер. – Лиша тоже не в восторге от нашей идеи, хотя открыто, может быть, не противится.

– Посмотрим, – сказала Аманвах. – Видно, что госпожа Лиша готова выступать посредницей, но я сомневаюсь в ее беспристрастности. Она может заломить такую цену, что нам не заплатить.

– Не беспокойся о выкупе, – отозвалась Кендалл. – Дай мне с нею поговорить…

– Ни в коем случае, – покачала головой Аманвах. – Тебе, сестренка, негоже встревать в эти дела.

– Выходит, замуж выходить мне, а решают все, кроме меня?

Рожер невольно рассмеялся:

– Ты-то решала побольше моего. Меня вообще не спросили, хочу ли я. – Когда Кендалл пронзила его взглядом, он быстро добавил: – Хотя я, конечно, хочу. Чем скорее, тем лучше.

– Именно поэтому вам нужно оставаться над схваткой, – кивнула Аманвах. – Вы увидите контракт, перед тем как его подписать, но незачем слушать, как вам перемывают кости по ходу торгов, – это лишь причинит вред. Как написано в Эведжахе, «холод переговоров о браке способен потушить жар, которым тот должен пылать».

– Я просто устала спать у мамы, – вздохнула Кендалл. – Мне наплевать на какой-то клочок бумаги.

Рожер шагал в открытой ночи, отбросив за спину, невзирая на холод, меченый плащ. Он дышал глубоко, насыщая легкие морозным воздухом. Слишком долго он задыхался в этом плаще.

Рожер и Кендалл наигрывали на скрипках простенькую мелодию, ненавязчиво уводя подземников в сторону, а Аманвах и Сиквах слаженно пели, скрывая людей от демонских органов чувств.

Всего их было пятеро. Кендалл и Сиквах шли сзади, сливаясь в музыке, как любовницы. Рожер и Аманвах сплавились так же. Он чувствовал, как в нем резонирует голос жены, и близость была теснее, чем при соитии. Все четверо играли одно, но пению Аманвах аккомпанировала скрипка Рожера, а Сиквах – инструмент Кендалл. Это позволяло разбиться, как нужно, на пары, усиливая друг друга струнами и голосом. Впереди шагал бдительный Колив со щитом и копьем наготове.

Фонарей у них не было, мир освещался магией. Видеть это Рожеру и Кендалл позволяли пестрые меченые маски, изготовленные Аманвах и Сиквах. На головах у принцесс были тонкие золотые сетки, увешанные мечеными монетами и наделявшие такой же силой. Чтобы Колив смог их сопровождать, Аманвах вшила в его тюрбан и покрывало зрительные метки.

Они шли, пока не отыскали любимое место – широкий пригорок, откуда местность просматривалась далеко во все стороны. Колив мгновенно очутился наверху и обозрел окрестности. Он подал знак, что все чисто, и спутники поднялись к нему.

Заняв позицию, Рожер снял с ремня лук, и скрипка с голосом Аманвах дружно умолкли.

Кендалл кивнула и сменила простую мелодию, державшую демонов в узде, призывом, который разнесся далеко в ночи, притягивая подземников обещанием легкой добычи. Сиквах продолжала петь, маскируя голосом их присутствие.

Первыми