— Андрей, я так хочу тебя видеть…

Я еще раз приналегла на комод, но тщетно. Он стоял какскала.

И тут на лестнице раздался голос соседа:

— Что тут происходит, черт побери?

— Федор Петрович, — завопила я. — Это ко мне,а я не могу открыть!

— Ой, вы Андрей Дружинин? — узнала я голос соседкиАнны Владимировны.

Я слышала, как Андрей что-то им объясняет. Но слов не могларазобрать.

— Броня, отоприте замки, — распорядилсясосед. — Мы с вашим гостем попробуем приналечь!

— Не получается, один замок закрыт комодом, — ужев голос рыдала я.

Они опять посовещались.

— У тебя балкон открыт? — спросил Андрей.

— Нет, только не это, ты упадешь! — заорала я.

— Броня, у вас, кажется, был топор? Попробуйте порубитьэтот ваш комод!

— Хорошо!

Я кинулась за топором. Но это был не топор, а маленькийтопорик. И я принялась крушить проклятый комод с таким остервенением, как будтохотела сломать, к чертям, всю свою прошлую жизнь, пробиваясь к новой. Но комодбыл не просто старый, а старинный. Топорик оставлял на нем ужасные следы, но отом, чтобы разрубить его, не было и речи.

— Надо вызывать спасателей! — вспомнила соседка.

— Да-да, вызовите спасателей! — завопила я. Но тутвдруг сзади раздался голос:

— Не надо! Я уже тут!

— Андрей! Ты перелез через балкон? — испугалась я.

— Да.

Я кинулась к нему. Мы обнялись, он прижал меня к себе.

— Андрей, зачем ты так рисковал?

— Я не мог больше ждать… Ты одна в такой ситуации.., яне мог. Я сейчас его отодвину. Здорово ты его поуродовала…

— Да черт с ним!

Он приналег на комод. Но тот не двигался с места.

— Господи, как ты его придвинула?

— Не знаю!

Мы попробовали вдвоем. Ни в какую.

— Странно, с Полиной мы его сдвигали.

— Да? Вероятно, я ослабел.., от счастья. Знаешь, ну егок черту. Нам и так хорошо, правда? Отложим до утра?

Утром мы легко отодвинули комод. Просто вынули ящики. Вот ужпоистине — утро вечера мудренее.