– Да.

Мне стало не по себе. То ли от его взгляда, то ли от того, как он сказал это. Я разу поняла – что-то случилось.

Недавно он посылал разведчиков за стену. Они вернулись? Все настолько плохо?

– Луцилия… возможно, я не должен этого говорить вам… но, наверно, вы должны знать… Дурные вести…

Все сжимается внутри.

Вот и конец, да?

Я вижу, как он собирается с силами.

– Это всего лишь слухи, но все равно… Я должен вам сказать…

Да говори уже! Хватит! Говори или иди прочь! Иначе я сама убью тебя! У меня и так сдают нервы!

– Ты можешь сказать, – почти ровно говорю я.

И он решается.

– Там за стеной говорят, что Эрнан мертв. Что его армия разбита.

Удивительно, но я почти рада. Не новости этой, конечно. Но тому, что он теперь тоже знает. Что можно не бояться. Можно сказать. Можно даже поделиться своим страхом.

Эрнан мертв. И никто больше не придет и не спасет нас. Все кончено.

– Я знаю, – говорю я, голос предательски дрожит.

– Знаешь?

– Да, Коррин сказал мне. Еще тогда. Я не верю, Лохан.

Он смотрит на меня…

Он так смотрит, что у меня дрожат ноги и слезы катятся из глаз. В его взгляде и радость, и горе, и что-то еще. Он тоже не верит.

– Правильно, – говорит очень тихо. – Не верь.

Я всхлипываю.

И слезы, наконец, вырываются наружу. Все мои ночные кошмары разом.

Я рыдаю.

– Ну, что ты, – шепчет Лохан. Мне кажется, он слегка напуган, не понимает, что со мной, такой, делать. – Ну, что ты, не плачь. Все будет хорошо, это неправда. Коррин просто хочет, чтобы мы сдались. Хочет сломать… Ну… Луцилия…

И я уже рыдаю у него на плече. Он осторожно обнимает меня. Я не могу остановиться.

– Он вернется! – и снова всхлипываю.

– Обязательно, – говорит Лохан, гладит меня по волосам, словно маленькую девочку. – Не надо, не плачь…

Нас пытались взять штурмом. Трижды за эту зиму. Один раз в начале и два раза уже под конец. Словно Коррину надоело стоять у наших ворот, и он надеялся, что вдруг ему повезет. Не повезло. Не так-то просто взять Небесную Нит. Почти невозможно. Только Эрнану удалось.

Вот только запасы еды подходили к концу. Вода у нас была, тут свой источник. А вот с едой плохо. Еще немного, и все.

Еще немного, и люди начнут умирать с голоду.

Ко мне уже не раз подходили, просили открыть ворота. Сдаться или собрать все силы и броситься в бой… что тоже равносильно сдаче. У нас не хватит сил для битвы. Мы умрем. Но лучше быстро, в бою, чем медленно умирать от голода.

Я отказывалась каждый раз.

Но каждый раз отказывать было все сложнее и сложнее.

Возможно, это и правильно, лучший выход. Но я не могла. Я дала себе слово – ждать. До последнего. Эрнан вернется. Пока еще решаю я. И, значит, я не позволю открыть ворота.

В голове легкий туман. Полдень, но я едва вылезла из кровати.

Вчера я снова взяла у Флир лунную росу, рука дрогнула, и я налила себе больше, чем надо. Теперь весь день сонная, голова раскалывается.

В бездну все!

Иногда хочется выпить всю банку и не проснуться вовсе.

Снова поднялась на стену.

Лагерь Коррина за стеной. Упрямая скотина! Сколько можно торчать здесь!

Я ненавижу его.

Только теперь, наконец, начинаю понимать, что такое ненависть. Когда-то я говорила, что ненавижу Эрнана. Но нет. Ненависть – это совсем другое. Ненависть опустошает, не оставляет сил, сжигает все.

Пепел в моей душе.

Не на что надеяться. Чудес не бывает.

Я ненавижу.

Коррину никогда не надоест, он не уйдет, пока не получит свое. Зачем драться, если мы сдадимся все равно?

Прислонилась лбом к каменной стене. Прохладная, чуть сырая, это помогает немного прийти в себя.

Но что толку?

Повернувшись, привалилась к стене спиной. Медленно сползла вниз, села.

Закрыла глаза.

Очнулась от того, что кто-то тряс за плечо.

– Луцилия?

Лохан, конечно. Он переживает за меня. Сам за эту зиму исхудал едва ли не вдвое, постарел даже. Взгляд тяжелый, усталый. Он тоже понимает, что чуда не случится, и мы просто тянем время.

– Луцилия, что с тобой? Тебе плохо?

Я покачала головой.

Нет. Все хорошо. Ничего нового не случилось. Просто нет сил.

– Устала, – говорю я.

Он долго смотрит на меня, поджав губы.

– Может, пойдем, потренируемся? – и неуверенно улыбается. – Разомнемся, помашем палками?

«Махать палками» – это я так говорю. Мне все кажется, что то, как я это делаю, на бой похоже мало. Баловство… Палки. Но действительно помогает. Когда все тело болит – уже не до душевных мук. Отчего-то вдруг неуместно подумалось, что Флир бы в ответ предложила Лохану помахать палками иного рода, тоже помогает отвлечься, знаете ли. Ох… Боги! О чем я только думаю?

Лохан протянул мне руку, предлагая помочь подняться на ноги.

У него была такая широкая и жесткая ладонь, словно каменная. Крепкая. Лохан красавец и герой, верный и преданный мужчина, который всегда рядом.

– Идем, – говорю я. – А можно в этот раз не палками, а по-настоящему?

– Можно, – говорит он.

Холодная рукоять сама скользнула в ладонь.

– Нападай! – Он все так же небрежно держал свой полуторный меч одной рукой, но в глазах уже мелькнули веселые огоньки азарта.

И я бросилась в бой.

Я рубила изо всех сил, давно уже не боясь его ранить. Он всегда успевал раньше, увернуться или парировать, и тогда сталь звенела о сталь. Удар, еще удар!

Мне нравилось.

– Молодец! Давай! Не спеши. Двигайся, давай-давай!

– Защищайся! Я достану тебя!

Он смеялся.

И туман в голове постепенно рассеивался, и мне самой становилось весело и легко. Весь мир сжимался до нас двоих и наших сверкающих клинков. Словно песня.

– Не смотри на клинок, смотри в глаза! Давай, про ноги не забывай. Локти не расставляй! Теперь сверху! Молодец! Еще!

Можно было забыть обо всем. Следить только за собственным телом, за его руками, за мечом в его руках. И больше ничего.

– Ноги! Еще, вперед! Корпус влево! Давай, еще! – он не давал мне ни на мгновение расслабиться и сам увлекся. – Еще! Молодец, Тиль!