Для подготовки атаки на центр союзных войск на гривке справа от Бель-Альянса была установлена батарея из восьмидесяти орудий. Когда Наполеон был готов отдать приказ о начале орудийного обстрела и еще до того, как стволы пушек изрыгнули огонь и пороховой дым, которому предстояло висеть пеленой над полем боя до самого вечера, он разглядел в свою подзорную трубу темную массу на северо-востоке, неподалеку от Сен-Ламбера. Первой его мыслью (безусловно, обнадеживавшей) была та, что это возвращается Груши, но вскоре перехваченный прусский всадник-посыльный сообщил, что это подходит 4-й корпус под командованием Бюлова – авангард главных сил Блюхера.

Тем обстоятельством, что эти войска были прусскими, а не французскими, последние обязаны в равной степени Наполеону и его маршалу. Груши, преследуя пруссаков, растратил драгоценное время и был введен в заблуждение неверными и неполными донесениями, что и предопределило его неверную тактику. Наполеон, со своей стороны, будучи убежден в том, что пруссаки не смогут быстро оправиться от своего поражения 16-го числа и через столь краткий срок снова принять участие в сражении, отказывался серьезно воспринимать подобную угрозу. Даже получив от Груши сообщение, что пруссаки совершенно определенно отступают к северу, он не отдавал приказ маршалу следовать на соединение с основными силами армии вплоть до 13.00, пока не увидел собственными глазами атаку прусского авангарда. Но было уже слишком поздно. Груши в это время уже вступил в бой с прусским арьергардом (3-й корпус под командованием барона Иоганна фон Тильмана), да и в любом случае не мог подойти к полю битвы ранее полуночи.

Появление пруссаков, совершенно нежелательное, все же почти не повлияло на уверенность Наполеона. Шансы в его пользу, заявил он, до этого были 90 против 10, теперь они все же оставались в соотношении 60 на 40. Отправив корпус графа Лобау и несколько кавалерийских подразделений сдерживать пруссаков, он предпринял атаку на позиции Веллингтона. Корпус графа д'Эрлона, тридцать три батальона, четырьмя плотными колоннами двинулся в наступление уступом слева. Одна из колонн, левая, атаковала союзные силы в Ла-Хе-Сенте, другая, правая, вытеснила нассаусцев из Паплотта. Последние, которыми командовал принц Бернгард Саксен-Веймарский, получили подкрепление и отбили ферму, и после этого события на левом фланге позиций союзников представляют для нас весьма малый интерес. Соперники сражались и погибали всю вторую половину дня у амбразур, в траншеях, в зданиях и в рвах на этой части поля, но никаких решительных маневров здесь предпринято не было, и в конце концов бой переродился в перестрелку между противниками. Остальные силы брели по насквозь промокшей скользкой земле, через полегшую под тяжестью влаги пшеницу, и поднимались вверх по склону перед левым центром войск Веллингтона. Орудия союзников своим огнем прорубали кровавые просеки в наступающих плотных колоннах, но французы только смыкали ряды над павшими и продолжали двигаться вперед под дробь барабанов, подбадривая себя боевыми криками, а их артиллерия вела яростный огонь поверх их голов. Столь упорного наступления и стены сверкающих штыков оказалось слишком много для голландско-бельгийской бригады, которая как один человек пустилась в бегство. «Маневр этот оставил такое впечатление, как будто он выполнен по команде».

Но британская пехота на гривке была сделана из более прочного материала. Когда часть французов все-таки поднялась на гребень, их встретил мушкетный залп и холодная сталь штыков. Через несколько минут они были сброшены обратно, вниз по склону. Остальные успели только услышать оглушительный топот множества копыт и, не успев перестроиться в боевой порядок, были атакованы соединенной бригадой и в полном беспорядке сметены в долину, а торжествующие всадники продолжали работать палашами, догоняя их. Одновременно с этими событиями по другую (западную) сторону дороги Брюссель– Шарлеруа крупные силы французской кавалерии (главным образом кирасир под командованием Келлермана), поднимаясь вверх по склону, смяли батальон ганноверцев, пытавшихся прийти на помощь защитникам Ла-Хе-Сента, и достигли гривки возвышенности, громыхая доспехами и упряжью. Там они были встречены атакой Королевской бригады: «…словно сошлись две стены, столь совершенны были их ряды», и в грохоте боя англичане смешали ряды французов, оттеснив их обратно на прежние позиции. Торжествующие британские солдаты объединились со своими товарищами из соединенной бригады и, обрушившись на французские позиции, вырубили всю орудийную прислугу тридцати пушек большой батареи. Но когда они смешали ряды, а кони их сгрудились в кучу, по ним ударили свежие силы кирасиров и пикинеров и нанесли им тяжелые потери. Несмотря на организованный и быстрый отход, понесенные потери были столь значительны, что Веллингтон, и так уже с самого начала сражения испытывавший недостаток в кавалерии, до самого конца его был сильно ограничен в своих маневрах.

Но все же первая крупная атака была отражена, и Ней получил от императора приказ снова идти на приступ Ла-Хе-Сента. Приступ этот, довольно слабый, был отбит, но Ней, считая, что он заметил определенные признаки отхода центра британцев, приказал возобновить атаку силами трех дивизий кирасир и драгун. Пытаться прорвать неразбитый строй пехоты при подобных обстоятельствах, не имея должной пехотной или артиллерийской поддержки, было неосмотрительно, но Ней настаивал, и сорок эскадронов заполнили пространство между Ла-Хе-Сентом, поднимаясь вверх по склону. Союзная пехота была построена в несколько каре, размещенные в шахматном порядке; пространство между ними занимала артиллерия. Командиры батарей получили приказ не отводить свои орудия во время боя, при приближении кавалерии орудийная прислуга должна была укрываться внутри ближайшего каре. Их огонь совершенно смешал стройные ряды французских конников. Так, одна из батарей, которой командовал Мерсье, уничтожила столько врагов, что ее позицию на следующий день можно было определить по грудам мертвых лошадей и всадников. Свою долю, причем изрядную, внес в эту бойню и огонь построенной в каре пехоты, но даже видимая бессмысленность этого кровопролития не отвратила Нея от его решения. Когда первый приступ захлебнулся и солдаты скатились обратно по склону в долину, их снова построили в шеренги и снова повели в пекло.

Воспоминания Мерсье дают нам точную картину происходившего тогда на поле боя, столь чуждую нашим нынешним представлениям о военных действиях, что она представляется невероятной.