Войска, часами выдерживавшие яростный огонь артиллерии, на который не могли ответить, проявляли невиданную отвагу. Безусловно, огромную роль играла воспитанная в них дисциплина, но мало кто в их рядах был ветераном; большинство же было едва обстрелянными солдатами, чуть больше чем недавними рекрутами.

Эндрю Барнард, командовавший первым батальоном 95-го полка, отмечал впоследствии: «Лучшими подразделениями, которые были при Ватерлоо, оказались все вторые батальоны, едва покинувшие учебный плац. Они стояли и отбивали атаки, как и обстрелянные бойцы, но было бы весьма опасно попытаться проделать ими какой-либо маневр под огнем неприятеля, как это можно было бы с ветеранами войны на Пиренейском полуострове».

Стоять в строю всю вторую половину долгого летнего дня открытыми смертоносному граду шрапнели и картечи столь противоречит современной практике войны, что нельзя не задаться вопросом: не обладали ли наши предшественники некой особой внутренней силой духа?

Пишет сержант: «…наши люди падали дюжинами при каждом залпе вражеских орудий. Примерно в это же время прямо перед нами упало большое ядро, и, пока горел его фитиль, мы могли только прикидывать в уме, сколько из нас будут убиты при взрыве. Когда же он взорвался, около семнадцати человек были убиты или ранены его осколками; на мою долю пришелся рваный кусок чугуна размером примерно с конский боб, который нашел себе место в моей левой щеке…»

Рядовой 52-го полка поведал следующее: «…я видел, как орудийный ствол был направлен на наше каре, и, когда прогремел выстрел, я успел заметить вылетевшее из него ядро, которое, казалось, несется прямо на меня. Я подумал: может, сдвинуться? Нет! Я собрал всю силу воли и остался стоять, сжимая в правой руке древко знамени. Я не знаю точно, с какой скоростью летят пушечные ядра, но, как мне кажется, прошло секунды две с того момента, как я увидел вспышку пламени из ствола до того, как ядро ударило прямо в первую шеренгу нашего каре…»

После общего наступления в конце дня позиции, которые занимали каре, можно было определить по телам убитых, лежавших рядами там, где они стояли.

«Наша дивизия, – писал Кинкейд, рядовой 95-го полка, – которая состояла из более чем пяти тысяч человек в начале сражения, постепенно уменьшилась до одиночной линии стрелков прикрытия; 27-й полк полег буквально до последнего человека, занимая позицию каре в нескольких метрах от нас».

Подсчитанные после сражения потери полка составили 478 человек из 698, бывших в нем на начало сражения.

Заключительное сражение между войсками Наполеона и союзниками описано во множестве источников. Это было исключительно солдатское сражение – кровавая рукопашная, в которой при всем желании нельзя усмотреть проявлений полководческого гения Наполеона. Исследователи его жизни могут только удивляться странной апатии императора, которая охватывала его в самые напряженные моменты сражений, совершенно очевидно сковывая его искушенный стратегический ум и безграничную энергию. Ватерлоо был именно таким случаем, и действия императора в этот день вызвали горькое разочарование у тех, кто помнил его былые триумфы. Веллингтон, напротив, выбирал свои позиции с особой тщательностью и провел свое сражение с хладнокровием и мастерством.

То, что Веллингтон оставил относительно большие силы (18 000 человек и 30 орудий, из которых только 3000 человек были англичанами) у Хала, считается стратегической ошибкой. У герцога, однако, были основания полагать, что часть французских сил может попытаться осуществить атаку во фланг, обогнув его позиции с тыла.

Приказ Наполеона, отданный маршалу Груши, имевшему под своим командованием 33 000 человек и 110 орудий, преследовать пруссаков после их поражения при Линьи был более серьезным просчетом, в особенности потому, что маршрут отхода пруссаков был разведан совершенно недостаточно. Кампания в целом была великолепно спланирована, а концентрация французских войск – осуществлена быстро и втайне. Однако все преимущества мастерски проведенных первоначальных маневров были сведены на нет ошибками маршала Нея при Катр-Бра и маршала Груши при Диле. Наполеон в данном случае тоже сплоховал, поскольку для него было совершенно необходимо сохранять гораздо более строгий контроль за маневрами своих маршалов, чем он это делал в тот день. Он, по существу, пожал урожай своей собственной самоуверенности. Он так долго настаивал на необходимости быть в курсе самых малейших деталей, лично отдавать все приказы, что лишил подчиненных ему военачальников какой-либо инициативы. В результате редко кому из них – Ней точно не принадлежал к числу таковых – он мог доверить действовать по своему собственному усмотрению.

Кампания, вкратце, сводилась к концентрации французских сил (которые были рассредоточены по линии Лилль – Мец – Париж) в районе Шарлеруа, откуда они должны были продвинуться в Бельгию в проходах между разбросанными союзническими войсками, расквартированными на пространстве 166,7 на 55,6 километра. Французская армия должна была действовать тремя частями, двумя фланговыми группами и резервом (гвардия). Все три группы должны были держаться на расстоянии короткой маршевой дистанции друг от друга. При встрече с противником одно крыло должно было соединиться с резервом и обрести численность, достаточную для сокрушительного удара, тогда как второе крыло должно было занять позицию между местом возможного сражения и любым соединением союзных войск, которое могло бы прийти на выручку к своим товарищам.

Силы союзников состояли из английских и голландских войск численностью 93 000 человек под командованием Веллингтона, со штаб-квартирой в Брюсселе, и пруссаков численностью 116 000 человек, которыми командовал фельдмаршал Гебхард фон Блюхер, державший свою штаб-квартиру в Намюре. Пруссаки были в своей неизменно высокой готовности к сражению, хотя после Линьи около 8000 человек из их рядов дезертировали (в основном те, кто был набран на территории, еще недавно принадлежавшей империи). Личный же состав сил герцога представлял собой целую коллекцию различных народов; здесь были нассаусцы, голландцы, бельгийцы, ганноверцы, брауншвейгцы и британцы, притом что британцев было только 24 000 человек, да еще 5500 ветеранов Королевского германского легиона, весьма надежных в бою. Из числа же британцев обстрелянных воинов имелось весьма немного – большая часть ветеранов войны на Пиренейском полуострове была отправлена в Америку. Большинство подразделений, принимавших участие в сражении при Ватерлоо, были вторыми и третьими батальонами, состоявшими из рекрутов, едва способных к обучению. После сражения герцог сказал, что, если бы его старая армия была с ним при Ватерлоо, он не задумываясь атаковал бы первым. Когда же его после этих слов спросили, сколько времени, по его мнению, продержались бы в этом случае французы, он ответил: «Примерно минуты три».