– Так не волнуйтесь. Примчится ваш неверныйназад и в ноги упадет! Ванда ни разу не ошиблась, мне прямо жутко делается,когда я подумаю, какую она власть над людьми имеет. Кстати, завтра можетместечко найтись. Погодите.

Рита схватила трубку, набрала номер и бойкозатараторила:

– Елена Ивановна, вы еще болеете? Это Рита отСокирко. Ну выздоравливайте скорей. Значит, завтра к Ванде прийти не сможете?Ладно.

Трубка легла на стол, Рита потерла друг одруга узкие ладошки.

– Вон как все классно устроилось. ЕленаИвановна пока гриппует, я ее место вам отдаю. Завтра в полдень сможете?

– Без вопросов. Только куда ехать?

– Сюда, – пояснила Рита, – Вандапринимает только тех, кого я лично привожу.

Очень довольная собой, я отправилась на радио«Бум». Значит, Галка задумала какую-то аферу. Похоже, эта Ванда специалист покрупным неприятностям, мастер спорта по гадостям, а Сорокина, если ейпоказалось, что кто-то решил ее обидеть, ни секунды не колеблясь, растопчетнесчастного в пыль. Похоже, Галка ходила к ведьме. Так, теперь нужно раскрутитьВанду на разговор и выяснить, что взбрело в голову Сорокиной, ведь именно этаинформация и поможет прояснить судьбу моей вздорной подруги.

В холл перед студией я влетела, напевая отсчастья: лед тронулся, скоро я узнаю все! Ай да Лампа, ай да молодец!

– Влюбилась, что ли? – пробормоталатетка, сидевшая в кресле.

– Ну… так весна на дворе.

– Скорее африканское лето, – вздохнулаона, – ты новая ведущая музыкальной программы? Евлампия Романова? Это тебяКрюков уговорил в эфир выйти? Он тут носился, словно ему хвост подожгли!

– Почему? – удивилась я.

Женщина хихикнула:

– Сам раньше у микрофона сидел, потом емупредложили перейти в другое место, а редактор уперся: приведи замену, иначетрудовую книжку не отдам. Крюков неделю на моих глазах телефон обрывал, потомобрадовался, чуть ли не плясать начал. Прихожу на службу, а он носится тутсчастливый и покрикивает:

– Нашел наконец дуру! Сядет вместо меня! Измоей груди вырвался вздох. Теперь понятно, отчего Крюков предложил мне работу,небось шел по записной книжке и добрался до буквы Р.

– Давай знакомиться, – неслась дальшететка, – я Антонина, мы с тобой сегодня в паре.

– Но у меня на прошлом эфире была Лика!

– Мы меняемся, сегодня я. Значит, так. В гостиприглашен Мухромаддазин Шалмидандахович Кургманленбиков.

– Кто? – чуть не упала я.

– Мухромаддазин ШалмидандаховичКургманленбиков, – без запинки оттарабанила Антонина.

– Господи! Я же не сумею это выговорить!

– Запросто, – успокоила Тоня, –полно времени до эфира, садись и учи! Вот! Держи!

Я схватила бумажку, которую протянула мнеАнтонина. Мухромаддазин Шалмидандахович! С ума сбеситься! Да еще милая такаяфамилия – Кургманленбиков.

И я опять попаду впросак со своей правильнойлитературной речью. Небось этот, назовем его для краткости МШК, этакий отвязныйпарень азиатской наружности, весь в наколках и с серьгой в ухе. Эх, надоспросить у Тони, чем он занимается? Ну там, композитор, певец, а может, плясун?Хотя последнее вряд ли. Передача рассчитана на современных подростков, имбалет, как говорится, по барабану. Впрочем, есть же и эстрадные,высокопрофессиональные коллективы: «Тодес», «Рецитал»… Может, он оттуда? О чемс ним лучше поговорить, а?

Я потянула тяжелейшую, словно склепанную изсвинцовых плит, дверь. Сейчас расспрошу Тоню. Но за пультом сидела крохотнаядевчонка в джинсовой бейсболке. На левом предплечье у нее виднелась яркаянаколка.

– Исчезни, – рявкнула она.

– А где Тоня?

– Жрать пошла, ее эфир следующий.

Я выпала в холл и попробовала повторить имягостя. Насреддин… нет, Махмудабин, снова не то… Маркисавалдин!

Я глянула на бумагу. Ничего подобного! Парнязовут Мухромаддазин. Просто аут. Может, наплевать на отчество, да и в эфире«Бум» оно просто ни к чему. Заметано, учу лишь имя. Представлю его один разполностью, в самом начале, прочитаю это совершенно непроизносимое сочетаниезвуков по бумажке, и хорош. Дальше буду величать его просто Махмуддин. Нет,Магомеддин, впрочем, снова неверно, Нихмареддин! О, боже, он Мухромаддазин.

Твердя про себя безостановочно имя гостя, япостучалась в комнату с табличкой «Диджейская».

– Кто там такой сильно вежливый? –донеслось изнутри. – Вваливайся.

Я заглянула внутрь:

– Можно?

Два мальчика и девочка, одетые словновоспитанники детского дома советских времен в одинаковую одежду, повернуливзлохмаченные головы. Собственно говоря, то, что они разнополые, я сообразилане сразу. Прически у диджеев были идентичные: торчащие вверх перепутанныеволосы. Плечи обтягивали черные майки, бедра – сильно потертые, кое-где рваныеджинсы. И лишь при взгляде на обувь становилось понятно, в этой компании естьдевушка, ее кроссовки были значительно меньше тех, что носили парни.

– Ну и чего надо? – буркнула девица.

– Видите ли, я ваша новая коллега, веду туттеперь музыкальную программу.

– С чем тебя и поздравляю, – заржал одиниз парней, – добро пожаловать в отстой.

– Так вот, – обрадовалась я, –насчет отстоя. Понимаете, в прошлый раз я провалила передачу.

– Слышь, – пришла в негодованиедевица, – каркай быстрее, у нас чуток времени на отдых выпало, неохота егона колокольчики с тобой тратить.

– Уж извините…

– Валяй дальше, да не тормозись!

– Я не умею по-вашему разговаривать.

– И фиг бы с этим.

– Да нет! Слушатели меня не понимают!

Парни снова загрохотали, а девочка обозлиласьокончательно.

– Че надо? Фыркай живее.

– Напишите слова.

– Какие?

– Ну, ваши, сленговые, такие, чтобы слушателименя за свою приняли!

Секунду девчонка молчала, потом хриплорассмеялась.

– Во прикол!

– А че, Ленк, – сказал один изпарней, – меня вставляет, пусть малюет.

– Ну, пенка, – веселилась Лена, –слышь, Мотя, притарань бубнилово, в глотке сушняк.

– Ща, – кивнул наиболее лохматый юноша иушел.