Я решила взять инициативу в свои руки, хотяположение стало казаться трагическим. Старичок явно не понимает меня, я его, ичто делать в подобной ситуации? Одна надежда на то, что слушатели, сообразив:сегодня в студии нет ничего интересного, убежали подальше, не забыв выключитьприемники. Искренне надеюсь, что нас никто не слышит.

– Ну, хватайте трезвоново, – заявилая, – и сыпьте удивления. Мы с Мурзилкой ответим!

– Мурзилка! – заохала Тоня. – Матьмоя женщина, откуда ты это взяла!

Я уцепила бутылку с водой и сделала огромныйглоток.

Господи, сама не знаю! Как-то вылетело!

– У нас звонок, – неожиданно сообщилаТоня, – Мария.

– Приветусик, Машенька, – завопила я вполном восторге.

Господи, может, эта девочка сейчас задасткакой-нибудь вопрос и я худо-бедно доведу передачу до конца?

– Добрый вечер, уважаемая Евлампия, –послышался безукоризненно вежливый голос женщины лет сорока, – я слышалаваше предыдущее выступление, оно мне очень понравилось. Но, простите,пожалуйста, на каком языке вы сегодня общаетесь с достопочтенным гостем? Еслиможно, переведите беседу, я не поняла ни слова!

Я, пившая в этот момент воду, подавилась ирастерянно спросила у дедуськи:

– Э… Мармалых Шампуртарбетович, вы русскимязыком владеете?

– Конечно, – вдруг очень четко ответилгость.

– Господи, миленький, что сразу-то не сталипо-нашему разговаривать?

Дедуля развел руками:

– Так мне сказали, на телевидении следует насвоем родном выступать, а переводчик растолкует, да и вы не по-русски болтаете!

– Мы на радио, – напомнила я, – нателике, оно, может, и по-другому можно, а здесь лишь на русском.

– Это радио? – удивился дедок. –Правда?

– Стопроцентно, – заверила я.

– То-то, я гляжу, все какое-то нетакое! – воскликнул старичок. – Ни круга, ни зрителей, ни этого,усатого, как его…

– Кого?

– Ну того! Забыл. А! Якубович!

– Так вы собрались в «Поле чудес» играть?

– Точно.

– Мрак, – ожила Тоня, – ваще караул.Быстро спрашивай про музыку.

– Вы на чем играете? – бодро воскликнулая.

– Играю?

– Ну да! Какой инструмент ваш любимый…

Дедуся кашлянул:

– Сложно, прямо так сразу и не ответишь.Наверное, бензопила!

Тоня издала звук, больше всего похожий нахрюканье, я сгребла в кучу остатки самообладания. Бензопила? Однако он оригинал.Хотя есть же люди, исполняющие мелодии на расческах и бутылках.

– Еще штангенциркуль, – бубнил гость.

Я изумилась до крайности. До чего только недодумаются люди! Прикрепить циркуль к штанге!

– И как на нем играть? – с интересомосведомилась я.

– На ком?

– На штангенциркуле.

– Так им меряют.

– Что?

– Ну… всякое.

Я схватила дедушку за плечо и, уставившись вбумажку, произнесла:

– Уважаемый Мухромаддазин Шалмидандахович,расскажите о своей музыкальной карьере.

Чувство всепоглощающей гордости затопило меня.Я это сделала! Произнесла его имя без ошибок и запинки!

– Доченька, – вдруг спросилдедушка, – я никак не пойму, как ты меня обзываешь? Мухр… Мух… Му… Прямоне выговорить.

Я вцепилась в стол:

– Разве вы не Мухромаддазин?

– Господь с тобой! Ваней меня родителинарекли! Иваном Ивановичем давно кличут!

– Абзац, – резюмировала Тоня.

– Так отчего мне сказали, что вы музыкантКургманленбиков? – подскочила я.

Дедушка растерянно заморгал:

– Понятия не имею, я всю жизнь рабочим был назаводе, а на старости лет кроссвордами увлекся, послал письмо в «Поле чудес». Аменя и пригласили на передачу, проезд оплатили, гостиницу, приз дали!

– Так вы же выступали?

– Ага, вчера записали, очень интересно,выиграл много хорошего, не зря скатался, – дедуля резво начал делитьсярадостью.

– А к нам как попали? – потеряла ясамообладание.

– Так я сидел в гостинице, у входа, ко мнепарнишка подлетел и спросил: «Эй, дед, вы на передачу?» Я кивнул, он меня иповез.

Понятно, идиот шофер перепутал и доставил сюдавместо музыканта с непроизносимым именем Ивана Ивановича.

– Зачем же вы сказали, что едете напередачу? – закричала я. – «Поле чудес» вчера записали.

– Я подумал, вдруг еще раз надо, –сообщил дедуся.

– Умереть не встать, – взвыла Тоня, –такого я и не припомню. Врубаю рекламу, а ты выкручивайся как хочешь!

Сами понимаете, в каком настроении я выпала изстудии и рухнула на диван, стоящий в холле. Около меня плюхнулась Тоня. ИванаИвановича, так и не понявшего, зачем его пригласили к микрофону, отвезли назад,в гостиницу. Чтобы сделать старичку приятное, ему подарили VIP-набор: майку,футболку с надписью «Бум», органайзер, записную книжку и календарь. Последний,правда, оказался за прошлый год, но это не имело никакого значения. Совершенносчастливый дедушка прижал к себе пакет и начал настойчиво выяснять, когда егостанут показывать по телевизору. Мы с Тоней безуспешно пытались объяснить ИвануИвановичу, что он выступал по радио, но потерпели полнейшее и безоговорочноепоражение.

– Ну да, – кивал дедуля, – ясно. Авсе же, по какой программе покажут, а? Уж подскажите, девочки, мне надо сестрев Тамбов позвонить, пусть включит.

В конце концов, дабы успокоить его, Тонябрякнула:

– Это на заграницу, в Америку пойдет. У насникто и не увидит.

Она полагала, что Иван Иванович после ее словуспокоится, но он, напротив, оживился еще больше.

– Ну, доченьки, у меня же за океаном сынживет. Так когда покажут? Надо и ему телеграмму отбить.

Тоня скрипнула зубами, у меня сил на эмоции неосталось.

Наконец Иван Иванович уехал.

– Ужасно, – пролепетала я, с облегчениемнаблюдая, как его увозят, – теперь нас уволят.

– Забей, – ответила Тоня и вытащиласигареты.