только отдалённо схожих с ограничениями. Им суждено играть по сути новую роль, а точнее — уже не играть никакой роли, так как из под них на свет появляется их антипод — свобода, но вовсе не та, которая желанна и полезна обществам. Помните: — которая сродни беспардонной вольности?

Почему же нас как магнитом тянет поступать «наоборот»? Знаем ли, что нам надо? Готовы ли были бы мы соблюдать запреты, если они ко благу? Пожалуй, лишь изредка. И там, где сказано «нельзя», но не висит дубина, перенимая друг перед другом худшее, удовлетворяясь безнаказанностью, протаскивается «можно».

У России по этой части, как выразился поэт Тютчев, «особенная стать». С нею очень просто обойти любые существующие запреты, в том числе — закреплённые в государственных законах и подзаконных правовых актах.

В наибольшей степени в нашей стране попустительство нарушениям законов имеет место, пожалуй, в той их части, где сосредоточены требования корректного и уважительного обережения прав и человеческого достоинства в области межнациональных отношений.

О том, какие здесь бывают «уклоны, далеко за примерами отправляться не надо.

Откровенным шовинизмом пропитаны многие телевизионные юморины Задорнова («Я — не понимаю!»). По всяким неосновательным поводам, а то и вовсе без них пользуемся такими словесными значками превосходства русских надо всеми «остальными» в своём отечестве, как «русская душа», «русский характер», «русский дух», «русская тройка», «русский лес», «русская берёзка», «русское поле», «Волга — русская река», «исконно русская земля», «любить по-русски», «новые русские» и т. д. и т. п.

Нельзя в связи с этим не отметить, что высокомерие или даже враждебность по отношению к «иным» входили в России в традицию при участии не в последнюю очередь «высшего» или образованного сословия.

Гоголь, этот вдохновенный певец православия, был, разумеется, не первым, кто поставил на поток широкое бездумное употребление оскорбляющего слова «жид» — как средства художественной выразительности. В том же замечены и не один раз Пушкин (чего мы уже касались), Тургенев, Горький и другие писатели.

«Традиция» въелась так глубоко, что становилась как бы частью национальной русской культуры: за последние двести с лишним лет никто ни разу так и не упрекнул в назывном оскорблении еврейства ни сам себя, ни кого-либо другого…

Вы разве с этим не сталкивались?

Из лукавства, а вовсе не из соображений большой культуры «иные», а это прежде всего народы или народности нашей федерации, оставляются, конечно, не названными — вслух или в письменах. Но и на слуху, в речах и докладах, как соответственно и в письменности (в литературе, учебниках, на витринах и проч.) указанные выше значки, выражающие «высший» статус одной нации, присутствуют в невероятных количествах, и время, к большому сожалению, оказывается не властно поставить серьёзную преграду этому хулительному «припасу».

И разве хоть кто-нибудь из очень многих, кому позволено совершенно беспрепятственно употреблять приведённые здесь выспренние обозначения, задумывался или задумывается, в какой мере они оскорбительны для «иных»?

Разве не должна никого беспокоить ситуация, когда при явном игнорировании правовых запретов резко понижается уровень действенности законов, то есть, говоря проще, — их цена?

Для изощрений в бытующем сейчас «русском» национализме, о котором из того же лукавства ни словом стараются не обмолвиться, кажется, нигде, ни на каких общественных и государственных этажах, даже в бытовом общении, изобретено и быстро пошло в ход словечко «русскость», аналоги которому в языках остальных народов и народностей федерации, а равно и зарубежья выглядели бы простым чудачеством и нелепостью одновременно: балкарскость, гольдскость, чувашскость, татарскость, комичность(?), голландскость…

Не менее изобретательны по части возвеличивания нациями себя и всяческого третирования других в зарубежье — ближнем и дальнем.

Достаточно вспомнить, как на протяжении веков устраивались гонения на евреев, в чём наряду с европейскими странами и Оттоманской империей замечена и Россия.

Все виды неприятия этой многострадальной нации, а заодно и всех, кто становился на пути людоедских амбиций фашистов, казалось бы успела продемонстрировать миру Германия в годы, когда она управлялась Гитлером и его приспешниками, в частности в годы Второй мировой войны. Но нет же.

Новый, нынешний век, несмотря на провозглашение общемировых юридических норм, направленных на соблюдение принципов гуманности и суверенных прав в отношениях между государствами, дал образцы невиданного доселе всплеска агрессивного тупого национализма и соответствующей ненависти к «иным». Это стало очевидным на фоне проводимой Россией специальной военной операции на Украине, где путём госпереворота власть узурпировали неонацисты.

«Демократический» Запад в лице главным образом Соединённых Штатов Америки и Евросоюза поддержал их в защите ими своих «ценностей». То, что провозглашаемые ими «ценности» легко умещаются в понятии «фашизм», не смущает ни украинских неонацистов, ни их покровителей.

В результате предприняты огромные поставки современных вооружений Украине и развёрнута по-настоящему лютая, патологическая русофобия — как в этой бывшей советской республике, так и в поддержавшей её фаланге стран, похваляющихся своей «демократией». Похоже, маски с «физиономии» её радетелей окончательно сброшены и даже — за ненадобностью — отброшены прочь.

Таковы лишь отдельные интерпретации свободных, а по сути вольных, волюнтаристских действий в защиту квазисвобод и тех искривлённых пониманий своего места на земле и в общей истории народов поборниками «демократии», когда ими нарушаются установленные законами ограничения, призванные не допустить посягательств на достоинство наций и рас, каждого их сочлена.

Но если, как мы видели и видим, права наций и рас так бесцеремонно попираются во внешнем и в наглядном, то не лучше обстоят дела и на уровне подсознания.

Для ряда медийных программ законами о средствах массовой информации запрещается использование скрытых вставок, воздействующих на подсознание или оказывающих вредное влияние на здоровье. Однако сказать хотя бы о том, каким образом и кому надлежит определять нарушения такого запрета, просто пока абсолютно нечего — ни законодателям, ни тем, кто исполняет и охраняет законы.

Эта важная сфера на протяжении долгого времени обречена оставаться вне интересов обществ и государств — «нераспакованной».

Всем хорошо известно, в чём тут дело.

Над тем, как реально обеспечить ограничения и усилить их действенную мощь, никому не хочется утруждаться. А сторонникам очень большой свободы несть числа.

Если же бы существовала возможность измерить её в конкретном, а не в сравнительном объёме, то не исключено, что в наличии, согласно содержанию целого ряда законодательных актов или их статей, нисколько её не больше, а то, может, и на много меньше установленных ограничений.

Тех, которые часто позарез нужны во здравие перво-наперво ей же — свободе. Предусмотренных, скажем, для средств массовой информации в федеральных конституционных законах России № 3-ФКЗ от 30 мая 2001 г. «О чрезвычайном положении» и № 1-ФКЗ от 30 января 2002 г. «О военном положении».

И