Натали снова меня ущипнула, но в этот раз уже побольнее. Резко повернув к ней голову, я нарвался на ненавистный сверлящий взгляд. Мое счастье, что блочное устройство сдерживало ее хрупкое тельце, иначе она выцарапала бы мне глаза, и не исключено, что попыталась бы кое-что оторвать. Кстати, за свои, как выразилась бы Натали, «кобелиные» предложения кое-чего сокровенного мог лишиться и коротышка.

– Предлагаешь нам жировать на крови и костях невинных людей?! – уставился я на него, стараясь копировать взгляд Натали. – Может, еще и палачами стать предложишь?! Кожу со своих же соплеменников сдирать и потрошить их, как скотину на бойне?!

– Выжить я вам предлагаю! – вскричал коротышка, но потом вдруг понизил тон, заговорив почти шепотом и деликатно: – Вы ведь все равно не успокоитесь, бороться будете. Это сразу видно. Достаточно лишь заглянуть в ваши глаза, чтобы увидеть в них огонь, который ни с чем не спутаешь и не разожжешь искусственно, он либо есть, либо его нет. Другого не дано. Такой огонь пылает только в глазах воинов. Великих воинов! И знайте, что бы вы обо мне ни думали, я на вашей стороне. Поэтому, когда придет время, мы будем биться бок о бок с долговязыми тварями и обязательно победим, как гласит пророчество.

– Какое еще пророчество?

– Не важно, еще узнаете.

– Кто бы сомневался.

– А находясь под пристальным присмотром, будучи обессиленными и голодными, вы много навоюете? По-моему, ответ очевиден, вам не кажется? Хорошо, если вы вообще до этих боев дотянете.

– Он прав, Никита. Нужно соглашаться. Такая возможность больше не подвернется, – произнес Давид.

Наивно довериться вражескому холую, забалтывающему нас слащавыми обещаниями и туманными перспективами, было бы опрометчиво, но что мне оставалось? Выбор ведь невелик. И я кивнул.

– Верное решение, – заискивающе улыбнулся коротышка. – Теперь мы связаны единой целью: раз и навсегда разрушить рабовладельческую систему лантисофурийцев. То есть долговязых тварей! А если повезет, то и самих рабовладельцев превратим в космическую пыль! Всех до одного! Но об этом потом. Прибудем на место, тогда и решим, как будем действовать.

– Ага, прибудем. Ты еще минут десять назад сказал, что мы в космический метрополитен залетаем, – подметил я. – Так когда же это случится?

– Не знаю. Наши пилоты почему-то притормозили у самого входа. Думал, вы заметили.

– Что тут можно заметить? Космос кругом! Вот сейчас, например, смотрю в это здоровенное окно и не понимаю: движемся мы или стоим.

– О, наверное, твои слова были услышаны. Мы опять тронулись.

– Надо же, как я польщен. Только меня волнует другое. Что будет с нашими девчатами? Можем ли мы их взять к себе? Наложницами там или еще кем-то?

– Мне жаль, но нет.

– Как это нет?! Ты же говорил, что любых можно?!

Встревоженно посмотрев на Натали, потом на Дарью, я пожалел, что затронул эту тему. В их глазах отражался страх и отчаяние. И если докторше еще как-то удавалось сдерживать слезы, то Дашке – вообще никак. Она всплакнула сразу же.

– Нет, я не так говорил. Можно любых из доступных вам, но не тех, кого лантисофурийцы себе лично выбрали. Предупреждаю вас и настоятельно рекомендую. Не вздумайте вмешиваться, иначе погибнете и вы, и ваши девушки.

– Как это не вмешиваться?! Что ты такое несешь, зеленый?!

– Мне жаль, но ничего не поделаешь. Смиритесь.

– Да что ты заладил: мне жаль, мне жаль?!

– Никита, хватит! – прикрикнул Давид. – Возьми себя в руки. Мы что-нибудь потом придумаем. Обещаю. – Слегка успокоив меня, он подергал коротышку за штанину и, показав большим пальцем на Кирилла, спросил: – А еще одного нашего друга пристроить сможешь?

– Эх, будь моя воля, я бы всем вам помог. Но, сами понимаете, мои возможности не безграничны. Да и не факт еще, что с вами выгорит…

Корабль затрясся с новой силой и уже беспрерывно. Из зеленого рта продолжали вырываться слова, но разобрать их не представлялось возможным. Да и вряд ли кому-то было до них дело. Трясло так, что, казалось, мясо отойдет от костей, а зубы раздробятся в порошок. Сложно сказать, кто там заорал первым, но то, что в итоге орали все, – это факт. В том числе и коротышка. И, естественно, я.

Степень тряски только увеличивалась. Нижняя челюсть еще сильнее затарахтела по верхней, но, слыша стук зубов, я их уже почти не ощущал. Приглушив зубную боль, челюсти словно онемели. Что было весьма кстати. В моем организме и без того творилась полная неразбериха: кололо в боку, как после длительной пробежки, сдавливало в области сердца, завывала поясница, да вдобавок еще и ослепило ярким белым светом, прорвавшимся сквозь прозрачную стену.

Белый свет сменился желтым, желтый – красным, красный – синим, синий – опять белым, а затем все внезапно прекратилось.

Корабль перестало трясти, мое тело покинули болячки, а крики замолкли. Разомкнув веки, я даже не взглянул на близких мне людей и не поинтересовался, все ли с ними в порядке. Мое внимание захватил ошеломляющий космический пейзаж. Просто невиданное зрелище!

Откуда-то почерпнутые Давидом теории оказались не так уж и далеки от истины. Вселенная и впрямь испещрялась бесконечными пространственными тоннелями, соединяющимися между собой. Такая себе своеобразная космическая трубопроводная система. Только сотворена она была не из твердого металла, стекла или пластика, а из какой-то энергии, непостижимой для человеческого разума.

Ее отчасти можно было назвать «светом», будто сдерживаемым невидимой опалубкой, образующей вместе с ним толщину стенок пространственных тоннелей. «Свет» переливался всевозможными цветами, но при этом не скрывал от глаз того, что творилось внутри тоннеля. Он был полупрозрачен.

В одном из таких космических тоннелей мы неспешно и летели, но только поначалу, максимум минут десять, затем наша скорость начала увеличиваться и возросла до немыслимых величин. Хотя, может, скоростные характеристики корабля здесь ни при чем, и всему виной какая-то невообразимая сила тоннеля, схватившая нас в портале «А» и несущая в портал «Б».

Мне даже довелось удостовериться в том, что вселенская транспортная сеть эксплуатируется по полной. В параллельном тоннеле сбоку от нас летел объект в виде пирамиды, значительно превышающий нашу посудину по габаритам. Носом корабля служила его вершина. В тот момент, когда он уже почти поравнялся с нами, наши дорожки разошлись. Его тоннель повернул в другую сторону, а наш продолжал тянуться по прямой. Впрочем, как он тянулся сейчас, я не имел ни малейшего представления. Скорость стала запредельной, а на «экране» все расплывалось.

Вспомнив о своей бесценной докторше, я мысленно обозвал себя эгоистичным ничтожеством и поторопился повернуть голову в ее сторону. Но не тут-то было. Нет, двигательная способность не пропала, проблема заключалась в скорости поворота. Она получалась настолько медленной, что за время преодоления необходимой траектории я успел с дюжину раз моргнуть, два раза сглотнуть и многократно чертыхнуться.