– Хорошо, что не ружьё, – засмеялась я.

Чмокнув как обычно мечтательно-сонную маму, сказала:

– Сегодня меня не ждите.

* * *

Когда я прошла через двор к машине, у бабушек под грибком отвисли вставные челюсти. У Джека загорелись глаза, и он открыл передо мной дверцу авто.

– Ты обворожительна, Сандра, – шепнул он и помог сесть.

Без водителя. Ну да, конечно… И машина другая, чёрная, блестящая, явно выше классом корпоративной. С коником на золотом гербе на капоте. Я не успела разглядеть подробней марку. Наверное, арендовал в аэропорту. На широком пассажирском кресле поместились бы две такие, как я. Пахло кожаным салоном, отдушкой и нереальностью.

Джек завёл двигатель и вырулил с нашей площадки, мимо кота с драным ухом и тёти Нины с пятого, вечной тонны скандалов и неискушенного любопытства. Джек подмигнул ей в открытое окно. Тётя Нина моргнула и раскрыла рот. Я поздоровалась и подумала, что мой любимый мужчина не скрывается – это хороший знак. Мы выехали со двора и лихо понеслись, словно вокруг были не узкие улочки частного сектора с кустами роз и крашеными заборчиками, а гоночная трасса в Монте-Карло.

– Как дела, балерина? – спросил Джек, не отрывая глаз от дороги.

– Хорошо. Завод работает, проверки отстали, продажи выравниваем.

Джек присвистнул.

– Здорово. Молодец, балерина!

Как сказать ему, что компанию продали? Сейчас или позже? Нет, сначала надо разобраться, что вообще происходит. На языке вертелось «Где ты был?!», но я спросила пока:

– Куда мы едем?

– У вас это как-то странно называется, – заметил Джек и выговорил по слогам: – Лев-Бер-Дон. Я спросил у Игоря, где можно хорошо посидеть, он сказал «Петровский причал». Проверим.

– Игорь?! – кажется, у меня на затылке волосы зашевелились. – Почему ты спрашивал у Игоря?

– Ну, не у Батура же спрашивать, которому только ишканбэ[21] подавай, или у Корая. Его сиятельство свинину не ест. А я мяса хочу.

Я сглотнула. Джек весело продолжил:

– Мы неплохо выпили с Игорем в Москве. Я сказал, что уж если ему надо за мной следить, то лучше бухать вместе, – сделал паузу, затем хмыкнул и добавил: – У него сначала были такие же глаза, как у тебя сейчас. А потом ничего, коньяк, водка и виски сближают.

– А почему в Москве? – спросила я, потому что из-за разрыва шаблона умнее ничего не спросилось.

– О, это долгая история!

Я развернулась к нему всем корпусом и решительно заявила:

– Знаешь, я столько передумала страшных историй про тебя за эти три недели, что одну долгую уж точно выслушаю. Где-Ты-Был?!

– Между прочим, балерина, ты говорила, что пацифистка, – рассмеялся Джек, – а навязчивые вопросы – это проявление агрессии. Врала?

Я вспыхнула от возмущения и ткнула его кулачком в плечо:

– Ах ты! Да как ты! Да я… Останови машину!

Он цокнул языком и показал пальцем куда-то:

– Нельзя, знак. Ну, ладно, если ты очень просишь, я расскажу.

– Я не прошу. Я требую!

– Совсем распоясалась в моё отсутствие, балерина. Ты ещё прикажи… – шутил издевательски Джек.

– И прикажу! Думаешь, можно бросить компанию, написав одно письмецо менеджерам, и она сама поплывёт?

– Нет? – Хитрый прищур.

– Нет! Так не бывает! Да ты знаешь, что мне пришлось этой махиной управлять, прикрываясь тобой?! – рассердилась я.

– Знаю, – вдруг сказал Джек и припарковал машину у обочины, повернулся ко мне и сказал: – И ты отлично справилась. На А[22] с тремя плюсами. Я в тебе не ошибся.

Убить его или расцеловать?

– Видишь ли, мне действительно надо было отлучиться. И я очень ценю то, что ты сделала так, как сделала, – мягко сказал Джек и взял меня за руку. – С максимальной тактичностью.

– Но ведь я могла наломать дров! Или поступить иначе. У меня никакого опыта… – сказала я.

– Вокруг тебя тоже не дураки. И потом ты – слишком разумная маленькая куколка, чтобы делать глупости. И ответственная, я узнавал.

– Как?… – опешила я.

– Нет никого лучше болтливых соседок. И голосового гугл-переводчика. Я в курсе, что ты лет с пятнадцати – глава семьи. Я был у тебя дома. Всё отлично, даже при имеющихся обстоятельствах. Ты умудрилась окончить школу, университет, работать, свести дурдом к возможному минимуму и не свихнуться сама. По сути, это высший пилотаж.

Я раскраснелась и опустила ресницы. Всё это было реалиями жизни, и как-то не приходило в голову, что меня можно за это хвалить. Джек поднял пальцами мой подбородок, посмотрел мне в глаза.

– Не прячь глаза, балерина. Ты – удивительная. И должна знать это о себе с гордо поднятой головой. Запомни!

– Спасибо, – прошептала я, растрогавшись.

– Остальное я расскажу тебе в ресторане, потому что не знаю, как ты, а я с утра ещё толком ничего не ел. Не считая отвратительного кофе в аэропорту.

* * *

Навигатор привёл нас на левый берег Дона. Несмотря на то, что я – коренной житель Ростова, в «Петровском причале» мне бывать не приходилось. Так что я вместе с Джеком таращилась на парк в английском стиле со стриженными кустами и газонами, на огромный корабль, стилизованный под времена Петра Первого, с позолоченной девой на корме и на помпезность зала внутри. Бордо, золото и тёмное дерево, столики, с которых крупными оборками спускались к полу скатерти.

Официант провёл нас по залу и отодвинул для меня стул, в котором вполне могла бы спрятать сокровища провинциальная эрц-графиня. Джек принялся с азартом изучать меню и мучить англоговорящего официанта вопросами, а я изнывала от нетерпения узнать всё недосказанное. И потому икра щучья, приготовленная старым казачьим способом, белуга отварная, свинина пикантная на косточке или каре ягнёнка с румяным картофелем меня как-то не очень интересовали. К тому же, неизвестно, не скажет ли им «фу» мой желудок. И только мысль о свежевыжатом апельсиновом соке заставила меня оживиться и заказать. Сразу два стакана. Видя мою безынициативность, Джек, как всегда, заказал на двоих. Развернул ловким жестом салфетку и откинулся на спинку удобного стула. Официант зажёг свечу в центре стола. Говорят, недавно тут пожар был… И не боятся же! Негромкая лаунж-музыка располагала к беседам. Мой любимый мужчина смотрел на меня и молчал. Ну, что же он медлит?!

Словно услышав мой внутренний вопль, Джек начал неожиданно серьёзным тоном.

– Вопрос «где я был», если честно, терпеть не могу. И никому не позволяю задавать. Это на будущее, балерина. Но для тебя сделаю исключение. Один раз. Ты заслужила знать. И моё доверие.