— Убить!

Голос ее звучал так, что сам мог разнести в клочья. Все еще держа пистолет обеими руками, я выстрелил дважды. Между лопатками и в затылке мага плеснуло кровью.

Он упал, пальцы вытянутой руки коснулись двери. Я держал под прицелом замерших гвардейцев, а королева обратила к ним гневно величественное лицо.

— Вы привыкли выполнять приказы командира, — произнесла она жестко, — потому выбора у вас не было. Теперь он у вас есть. Умереть с ним вместе прямо здесь, быть превращенными навечно в жаб или же…

Все разом рухнули на колени и склонили головы. Один вскрикнул:

— Ваше величество!.. Помилуйте!..

Она произнесла царственно:

— Хорошо. Дарую вам жизни. Но вы должны доказать, что достойны моей милости. Я королева, и у меня намного больше сил, чем вы думаете. Я в состоянии уничтожить всех заговорщиков одним словом, но не хочу потерять даже десяток в самом деле ценных людей, которые будут после прощения служить мне еще ревностнее… Боевой строй!.. Я возвращаюсь в свои покои.

Гвардейцы выстроились квадратом и, все равно толкаясь как овцы, ринулись к двери. Королева бросила на меня быстрый взгляд, я не понял, что там, в глубине ее глаз, но пошел следом, потом догнал и дальше двигался рядом, как великий убиватель противников королевы.

Рундельштотт, как великий превращатель в жаб, хоть и с ошалелым выражением лица, но идет с другой стороны королевы и грозно постукивает в каменные плиты таинственным посохом мага, а крупный рубин в навер- шии горит грозным огнем, предвещая беды.

Выйдя за дверь, королева бросила холодно:

— Закрыть, запереть и поставить стражу. Под страхом смерти никто да не посмеет коснуться даже дверной ручки! Вы двое останьтесь на лестнице!

Двое гвардейцев послушно остановились, с нами продолжил спуск только один, еще трое идут на пролет впереди, выставив копья, остальные опрометью сбежали вниз.

Когда мы вышли, там уже выстроился в две шеренги почти весь гарнизон дворцовой стражи.

Подбежал Руперт, доспехи иссечены, ветер треплет волосы только с одной стороны, а с другой слиплись, залитые кровью.

— Ваше величество! — вскрикнул он срывающимся голосом. — Я только сейчас узнал о заговоре!.. Мои люди захвачены врасплох, но сотня верных вам заперлась в казарме и отказывается сдаться…

— Заговор подавлен, — произнесла она жестко. — Верхушка уничтожена! Возьмите своих людей и немедленно проведите аресты. Вот эти люди скажут, кто был вовлечен еще…

— От них потянете ниточки, — добавил я, — доберетесь и до верхов.

Руперт взглянул в мою сторону с изумлением, перевел взгляд на королеву, та чуть наклонила голову.

— Да–да, сделайте. Улучшатель, несмотря на свою строптивость, иногда подает верные советы. И поступает тоже верно.

Мне показалось, последнее было сказано для моих ушей, двое гвардейцев по шевелению пальцев королевы тут же подошли к Руперту. Тот кивнул, и все трое трусцой помчались в сторону казарм.

— В мой кабинет, — велела она резко. — Никому не отставать!

На полдороге к главному зданию навстречу бросился Форнсайн, бледный и запыхавшийся.

— Ваше величество!

Она сказала резко:

— Я к себе, а вы помогите Картеру. Он знает, что делать.

Форнсайн прокричал сорванным голосом:

— Боевой строй!.. Боевой строй!

Гвардейцы, ощетинившись копьями во все стороны, образовали вокруг королевы квадрат в два ряда, Форнсайн снова заорал, каре двинулось через двор в сторону главного здания дворца.

Я шел рядом с королевой, приотстав на полшага, вроде бы так положено, или это сам придумал, пистолет уже в кобуре, но пальцы держу близко.

Рундельштотт с другой стороны, рубин в навершии посоха горит таким огнем, что даже во дворе под ярким солнцем выглядит яростно пылающим факелом смерти.

Гвардейцы справа и слева обеспечивают надежную защиту, на ходу квадрат превратился в вытянутый прямоугольник, так вошли в главный дворец, где сразу забегали слуги и придворные.

Наверху у королевских покоев все те же невозмутимые слуги, по обе стороны двери двое гвардейцев исполинского роста с блестящими остриями копий и две трепещущие фрейлины.

Мимо покоев королевы мы прошли быстро и целенаправленно, но уже у следующей за ними двери слуги распахнули обе половинки, королева прошла быстро, словно ее вкатили на спрятанной под длинным платьем платформе.

В кабинете под дальней стеной застыли двое слуг в чистых цветных одеждах, в нашу сторону только скосили глаза, не шевельнув и бровью.

Королева обошла стол, села в кресло, снова с рас- считанно замедленными движениями, царственная и величественная.

— Дорогой мастер, — произнесла она, обращаясь к Рунделыитотту, — я погубила вашу работу, о чем искренне сожалею, но вы в самом деле сильнейший из магов, что доказали с блеском. Я уверена, вы еще покажете себя, а я буду вам помогать, как и прежде. А пока идите отдохните, выглядите вы неважно.

Он молча поклонился, отступил на шаг и удалился из кабинета, сгорбившись и шаркая подошвами.

Она обратила на меня взгляд холодных и ничего не выражающих глаз, мне показалось, что хочет что–то сказать, но не решается, затем повела головой в сторону слуг, те поклонились и быстро вышли в коридор.

Когда за последним беззвучно закрылась дверь, она снова обратила на меня взгляд этих светлых глаз, в глубине которых вовсе не льдинки, а целые айсберги.

— Глерд, — произнесла она все тем же королевским голосом, — у вас нет здесь своего дома, а вход в ту башню сейчас запечатывают моим словом и моей печатью. Сейчас вы можете отдохнуть пока что… в соседней комнате. Вас проводят. Я отдам необходимые распоряжения, это очень срочно, а потом вернемся к вам. Вас позовут. Идите.

Не кланяясь, слишком зол, я повернулся и быстро пошел к выходу. Дверь распахнулась, к ней как раз подходил Картер, уже в новых доспехах и новой одежде, отпрыгнул, то ли опасался, что дверь достанет по лбу, то ли сотни блох, что прыгнут от меня на его блестящую кирасу.

— А-а, — сказал он, — шкуру еще не содрали?.. Это хорошо, я сам сдеру. Я люблю сдирать шкуры. Но пока только с оленей, кабанов, барсуков всяких… У тебя шкура больше на барсучью или кабанью похожа?

— На бычью, — ответил я.

Он скривился.

— Не дело благородного охотника сдирать шкуры с домашнего скота. Ладно, пойдем покажу тебе твою каморку.

— Ну вот, — сказал я, — так я и спас свою шкуру.

Дверь в самом деле очень близко, комната рядом с

королевским кабинетом, Картер остановился и сказал серьезно:

— Еще не спас. Будь настороже.

Я переступил порог, дверь захлопнулась, отрезая от коридора. Судя по шагам, Картер отошел чуть в сторону и инструктирует кого–то насчет охраны заключенного. Или пока что арестованного. Как он серьезно сказал… Вообще–то тут вряд ли кто–то решил отказаться от моей шкуры.