Я пожал плечами.

— Из несвойственного мне гуманизма.

Она сказала холодно:

— Я не знаю, что такое гуманизм, но мне кажется, ты не станешь вредить и здесь. А я люблю свое королевство и хочу, чтобы все приносило ему пользу.

— Все?

— Да, — ответила она. — И ты.

— Из темницы?

Она помедлила, ответила уклончиво, я сразу ощутил, что лжет:

— Ты в своем замке и на пожалованной тебе земле будешь пользоваться свободой. Жизнь твоя станет… богатой. Но должен пообещать, что сохранишь тайну о своем мире.

— Охотно, — ответил я. — А о чем вы недоговариваете, ваше величество?

Она запнулась на мгновение.

— Ты останешься слугой королевы. Как и все остальные. Я блюду старинные обычаи, на которых держится королевство. Никто не может простолюдина возводить в глерды по своей прихоти.

Я кивнул, понимая скрытый смысл.

— Только за особые заслуги?

Она чуть наклонила голову, но уточнила:

— За те заслуги, которые приносят королевству пользу.

— Понятно, — ответил я. — Ничего личного. Позвольте откланяться?

Она помедлила, но не стала напоминать, что от королевы уходят только по ее желанию, а не своему, ответила милостивым наклонением головы, но так как я чужак и могу не понять, добавила:

— Можешь идти. Тебя позовут, если вдруг понадобишься.

Я молча поклонился и, развернувшись на месте, двинулся к двери, но когда взялся за ручку, повернулся к королеве.

Она, как будто ждет последнего слова, сидит в той же позе и смотрит мне в спину.

— Ваше величество, — сказал я зло, — а вы не такая уж и слабая, как о вас говорят!

Она не спросила, кто так говорит, и без меня знает, поморщилась:

— Отец учил меня скакать на коне галопом и стрелять из лука прямо с седла!

Я уточнил:

— Я не о крепости рук, хотя они тоже, не спорю, почувствовал, спасибо. Но вы в прошлый раз, когда я метнулся в портал, среагировали моментально! И в моем мире держались изумительно, а когда запихивали меня, такого идиота, обратно в портал, провели ту операцию в совершенстве.

Она посмотрела в изумлении:

— А как иначе? Королева должна думать над каждым шагом, словом, жестом! Постоянно. Даже во сне. Продумывать все наперед.

Я сказал горько:

— Наверное, я поверил вашим советникам о вашей никчемности, потому и попался. Ну ладно бы раз, но дважды!

— Третьего раза не будет, — сообщила она. — Мятеж подавлен. Даже не мятеж, а попытка дворцового переворота. Заканчиваю аресты самых дальних участников, но уже сейчас все под моим полным контролем. Верные мне войска покидают столицу, хотя охрану дворца и важнейших зданий в столице оставлю удвоенной.

— Еще бы, — сказал я саркастически, — когда есть повод, как не воспользоваться?

Она произнесла холодно:

— Глерд?

— Все вы понимаете, ваше величество…

Она кивнула.

— Верно. Однако о некоторых вещах умалчивают.

— Я не политик, — сообщил я. — Все в глаза.

— Теперь вы тоже политик, — сообщила она холодно. — Вы знатный глерд, Юджин. И ты остаешься здесь навсегда. Я не позволю, чтобы о нашем мире узнали в твоем, могущественном и полном жестокости… Там в коридоре скажи слугам, что могут зайти.

В коридоре Рупер Картер оставил, как понимаю вместо себя, высокого и щеголеватого глерда в металлических доспехах, сразу видно по манерам военную косточку, оба гвардейца у двери перед ним стоят навытяжку.

Он быстро повернулся на стук открываемой двери, от него пахнуло легкой неприязнью, но не личной, а словно бы коллективной, как если бы в его кругу мне уже перемывали кости и сходились во мнении, что этот гад всем жизнь портит.

— Глерд Термине, — назвался он. — Мне поручено проводить вас в ваши… покои.

— Мне уже выделено место? — осведомился я.

Он поклонился.

— Временное. Пока ее величество не решит вашу судьбу окончательно. Прошу вас…

Это «прошу» прозвучало достаточно угрожающе, мне показалось, что ему очень хотелось бы, чтобы я заупрямился, ага, щас буду играть по вашим правилам.

Я кивнул и сказал мирно:

— Хорошо, показывайте дорогу.

За моей спиной грузно затопали двое гвардейцев, что–то мне такое совсем не нравится, не такой должна быть в моем понимании благодарность королевы, я ей жизнь спас, но это мне как уместное напоминание, что все женщины — предательницы, а то уже и забывать начал…

Во дворе впятеро больше гвардейцев, но ни один не слоняется без дела, у каждого выхода по двое стражей, нигде мышь не проскользнет незамеченной, голос Виллиса Форнсайна гремит и грохочет, начальник охраны главного здания всем напоминает, что он здесь главный и самый страшный.

Мы с глердом Терминсом и топающими за спиной гвардейцами шли через двор, когда навстречу попался глерд Сигитар с двумя слугами за спиной. Я подчеркнуто смиренно опустил взгляд, я же пока простолюдин, замок еще не получил, да и не люблю тыкать людей носом в их промахи, а он, чувствуя себя несколько не в своей тарелке, все же гордо вскинул голову и прошел мимо чуть ли не церемониальным шагом.

Я хмыкнул, ладно, вот так и будем держаться, меня это вполне устраивает. Как уже сказал, не в моих правилах гордо прыгать на поверженном противнике и вытирать о него ноги.

Дверь в башню Рундельштотта опечатана королевской печатью, с этой стороны разместили длинный и толстый обрубок дерева с начисто срубленными ветвями, на нем расположились двое королевских гвардейцев в доспехах и при оружии.

Судя по тому, как провожают всех подозрительными взглядами, не просто сели отдохнуть, а мечтают, чтобы кто–то попытался проникнуть в башню, тогда себя покажут, что позволит просить насчет повышения жалованья.

Глерд Термине сказал с насмешливой почтительностью:

— Достопочтимый глерд, ваши покои в соседней башне.

Соседняя на другом конце двора, я промолчал, хорошо хоть ведут без наручников.

Мы подошли наконец к той башне, возле двери двое гвардейцев, выпрямились, как только увидели, что глерд Термине идет в их сторону.

— Глерд, — сказал он мне с той же пренебрежительно–насмешливой ноткой, — вот эти двое вас проводят до двери вашей комнаты и… останутся ее охранять. Всего доброго!

Он повернулся уходить, я сказал вежливо:

— Глерд…

Он обернулся, на лице снисходительное презрение к конвоируемому, а я сказал еше вежливее:

— Мне кажется, вы из очень знатного рода, верно?