рот, мучительно долго вдыхаю, но натыкаюсь взглядом на направляющихся к нашему столику подруг. Выглядят они такими же потрепанными: взлохмаченный вид, винная полуулыбка, серебро в радужке, еле передвигающиеся ноги. В коротких платьях ― у Насти бирюзовое, у Оксанки желтое ― напоминают школьниц, готовые в этом заведении отдаться первому встречному. А нам уже двадцать пять лет! Какие споры на девственность? Какие бруталы, ворующие нагло, не спрашивая, наш WiFi?22 Прошли молодые годы, завяли помидоры.

— Ты мне нль… ― Слова так и застревают в горле. Резко выпрямляюсь, отчего мушки перед глазами исполняют танго, шатаюсь из стороны в сторону, и горячо заявляю: ― Не звони больше! Забудь меня и мой номер, Лазарев! И не ищи.

Отключаю звонок, бросаю на стеклянный стол телефон. Девочки плюхается на свои места, и я в очередном водовороте не ощущаю контраст реальности.

Просыпаюсь во время того, как я, Настя и Оксана кружимся в танце, где слова смешиваются в набор звуков. Тремся друг об друга, соблазнительно обнимаемся, поддерживаем друг друга, когда требуется сделать какое-то фееричное выступление. Получается так, что мы оказываемся в середине танц-пола, а вокруг нас выстраиваются люди, выкрикивая подбадривающие возгласы «не останавливать горячий танец». Включается абсолютно все: бедра, руки, спина, пластика, о которой ты не знал, энергичность, желание выделиться из серой массы.

Наклоняюсь, крутя попой, медленно разгибаюсь, проводя рукой от колена до таза, а длинные локоны взлетают, как только взмахиваю головой. На месте выполняю волну, водя по себе ладонями, как бы придавая акцент экспрессии, суровости, дерзости. С подругами нам приходиться иногда сталкиваться, но выход мы находим, вдаемся в интимную связь, закручиваем себя до потери восприятия и ликуем. Толпа аплодирует, свистит, а ди-джей прибавляет биты, ударяя по коркам мозга.

Меня в очередной раз кружит Оксана; я не удерживаюсь, и падаю назад, но вовремя подстраиваю ноги, хотя приходиться сделать пару шагов, чтобы устоять ровно. Убираю прилипшие волосы со лба, передергиваю плечами и спешу присоединиться обратно к ним, как ловко цепи закручиваются на мне и тянут назад.

— Что за..?

Мускулистые руки удерживают меня, только я не сдаюсь и все равно пытаюсь вырвать хотя бы одну руку. Кто потерял страх, решив меня прервать на самом интересном?

— Придурок, отпусти меня! Я буду кричать!

Тычу локтем ему прямо в ребра и улавливаю хриплое шипение. Дыхание постороннего опоясывает оголенную шею, мурашки табуном рассыпаются по позвоночнику.

— Только если в моем спальне, ― сладко воркует на ухо Семен, и я безвольно приваливаюсь к нему спиной. Из-за тонкого платья чувствую пухлость куртки и тепло, исходящее из-под ткани от его волшебного тела. ― Ты что творишь?

— Танцую, если потерял зрение, ― выпячиваю нижнюю губу. Во рту такая засуха, мне требуется ее обмочить. ― Тебя возбудил мой танец?

Закидываю голову и пытаюсь разглядеть его в полумраке.

— Ты перезарядила около двух десятков пистолетов со своими подругами. Чем ты думала?

— Тебя это бесит?

— Меня это злит!

— О! — изгибаю рот и хохочу, все еще находясь в капкане мускулистых рук. — Знаешь, когд-да парень…ик…злится из-з-за того, что его девушка раскрыла фантазии парн-ней на публику, это называется ре-е-евно-о-о-ость…

— Ты пьяна. Тебе пора спать. ― ставит точку. Бука. Хотя не оспаривает сказанное.

Разворачивает к себе, приобнимает за талию и утягивает сквозь плотно выстроившуюся толпу в неизвестном направлении. От него пахнет ирисками, приторностью одеколона, что голова еще больше становиться чугунной. Носом готова хоть сейчас уткнуться в его шею.

Поднимаю голову, фокусирую взгляд, разглядывая расплывчатые черты каменного лица. Челюсти сжаты в подобии дикой ярости, ноздри постоянно расширяются, будто возмущение обретает ясность. Ему не понравился мой танец? Обидно. Я посвятила ему, а он неблагодарный еще и дуется…

Мычание выходит вибрирующим, хватаюсь за голову, грубыми движениями давя на череп. Воздух. Мне нужен свежий воздух. Но я спохватываюсь уже около лестницы, ведущей к выходу, вспомнив о том, что подруги не предупреждены, куда я иду, за столиком осталась моя сумка и… Подождите, а куда он меня ведет?

Мягко останавливаю за грудь мужчину, тот в свою очередь коситься недоверчиво. Отстраняюсь вприпрыжку, колени сгибаются, только я все равно применяю планку наступления. Что за шутки он устроил? Я просила не искать со мной встреч.

— Ты меня не слышишь никогда. ― Поднимаю указательный палец, бессвязно кручу им, и продолжаю: ― Зачем т-ты прие-е-ехал? Я хорошо отдыхала-а, с девочками сплетничали и отмечали наш…ик…законный выходной, что, заме-е-еть, бывает крайне ред-дко.

— Заметил. Потому что ты готова упасть, ― с холодной расчетливостью сетует.

— Со мной все нор-маль-но. ― Одна нога подкашивается, и Лазарев делает выпад, чтобы поймать меня, но я ему не даю, вскинув руки и поднявшись на одну ступеньку. ― Времен-н-нная заминка. Не надо-о-о беспокоиться. Возвращайся к себе в постель, где тебя ждет твоя ве-е-ерная женушка. Обо мне забудь. Я те-бе не игрушка.

Он не сдерживается и закатывает глаза.

— Ревнуешь?

Фыркаю и складываю руки на груди, приваливаясь боком к перилам лестницы.

— Не отст-т-с-саю от тебя. Меня ждет муж дома-а-а, так что-о отстань.

— А сегодня тебя ждет моя постель, крошка, — ведет головой и хватает за талию.

Вскрикиваю; тело уводит влево, а затем возвращается в вертикальное положение, ведь…меня удерживает он. Не дает упасть, сломать руку, ногу. Любую конечность. Смотрит с подлинной заботой. Вблизи с ним, нос к носу, мне он кажется простым, совершенным и со своими темными сторонами. Он загадка для меня. С первой нашей встречи. Вроде бы открытая книга, но страницы завуалированы чужеродной кириллицей.

— Я не буду с тобой спа-а-ать… Се-мен… Ох. — Голова начинает болеть.

— Глупышка. Где твои вещи?

— Ты меня не уведешь отсюда! — гримасничаю и прикусываю нижнюю губу, что не ускользает от ястребиного внимания брюнета. — Отпусти ме-ня, а то ру-ку сломаю.

— Угрожаешь? — слащаво оскаливается Семен. Так хочется стереть куском торта детское озорство. — Ты такая милая, когда пьяная.

Почему ты постоянно так улыбаешься мне? Я вечно тебя отшиваю.

— Я не милая…

— И еще мне нравится, что ты все время говоришь. Не кусаешься.

— Могу укусить, хочешь? — охаю и утыкаюсь лбом в его грудь. Куртка такая мягкая, убаюкивающая… — Еще одному мужчи-ине я выбила гла-аз, вдобавок по-лу-чил между ног. Зато заслуже-е-енно.

Пьяный лепет чем-то напоминает кудахтанье куриц. А-а-а, мои мозги плавятся от гипервитаминоза клеток правды. Что на уме, то на языке, это меня не спасает.

— Смелая. Увлекаешься борьбой?

— Хо-жу каждую неделю на тренировку, — протираю под глазами, смывая осыпавшую тушь. Терпеть не могу краситься, зачем сегодня так вырядилась? — Тебе со мной будет сложно тягаться.

— О, все. Кому-то пора спать. Пойдем, отвезу тебя домой.