– Марта, принеси нам, пожалуйста, чай, – обратилась Шарлотта к служанке, которая помогала им снимать капоры. Эмили с Матильдой прошли в столовую, за ними – Бренуэлл, и в маленькой комнате сразу стало тесно и жарко. Энн и Матильда сели на стулья, Бренуэлл стал в углу у двери, словно игрушечный часовой в дни его детства, Шарлотта поместилась у окна, а Эмили расхаживала посередине.

– Что вы узнали у мисс Лукас? – спросила Мэтти. – Знает она что-нибудь о том, что случилось?

– К сожалению, нет, – сказала Шарлотта. – Она рассказала нам много полезного о том, какой была Элизабет… в смысле, какая она есть… но касательно ее нынешнего местонахождения, увы, ничего.

– О боже. – Лицо Мэтти осунулось от тревоги. – Тогда нам нужно немедленно возвращаться в Честер Грейндж, послать за констеблем и как угодно вывезти оттуда детей. Я так беспокоюсь за них, что всю ночь глаз не сомкнула.

– Ты права, – сказала Энн и поглядела на Шарлотту. Та кивнула, Эмили за ней.

– Мэтти! – Энн подалась ближе к девушке и, стараясь говорить как можно ласковее и мягче, продолжила: – Помнишь, ты говорила нам, что весь последний день Элизабет Честер провела в своей комнате, в постели?

– Ну да. – Мэтти кивнула. – Да, она весь день не выходила.

– Однако у нас есть вот что. – Энн вынула из своей сумочки конверт, в котором раньше лежали письма Элизабет, и протянула его Матильде. – Подписано собственной рукой Элизабет, адресовано ей же. И, если верить почтовому штемпелю, отправлено из Хебден Бридж за день до ее исчезновения – то есть в тот самый день, когда она лежала в постели, письмо было отправлено на ее адрес. Что это может значить, Мэтти?

– Я… я не знаю. – Мэтти внимательно оглядела пакет. – Вы думаете, это важно?

– Важно вот что: лжешь ты нам или нет, Мэтти, – сказала Эмили. – Если ты что-то знаешь, а нам не говоришь, то это важно. У нас есть улика: пакет, указывающий на то, что Элизабет Честер могла оказаться в Хебден Бридже в тот самый день, когда ты, по твоим словам, носила ей чай и суп в постель. Признавайся, Мэтти, ты солгала, чтобы все запутать? Ты сказала неправду о том, где провела тот день Элизабет?

– Ничего подобного! – возмутилась Мэтти. – Я не говорила, что носила Элизабет чай и суп, я только сказала, что я их готовила! И это чистая правда! Я даже не поднималась с едой наверх. Миссис Кроули относила все сама – она так решила. Заявила, что миссис Честер плохо себя чувствует и не хочет видеть никого, кроме нее.

– Мэтти, если ты что-то от нас скрываешь… – настаивала Энн.

– Пожалуйста, Энн, – вдруг раздался голос Бренуэлла, напомнив им всем о его присутствии, – не забывай, что Матильда – не обвиняемая на скамье подсудимых, а молодая леди и друг нашей семьи. Будь с ней помягче, прошу тебя. К тому же тебе не к лицу такие пылкие речи.

Энн поджала губы – выслушивать наставления в хороших манерах от брата сначала показалось ей обидным, однако она тут же подумала, что Бренуэлл, вероятно, прав.

– Я подумала, – робко начала Мэтти и снова протянула руку за смятым конвертом, – миссис Честер всегда писала на своих письмах обратный адрес. Может быть, она послала конверт в Хебден Бридж несколькими днями раньше, а он, не найдя адресата, случайно вернулся в тот самый день?

– Случайно, – повторила за ней Энн, глядя на сестер. – И тогда это вовсе не улика?

– Я только подумала, – продолжала Матильда, которой очень хотелось угодить трем сестрам. – Или… или это было просто письмо. Которое вернулось к миссис Честер, но угодило на стол к мистеру Честеру, – может быть, даже было перехвачено специально. И тогда, если в письме были какие-то секреты, то…

– Если, – сказала Эмили и с такой силой опустила обе ладони на стол, что перья для письма, которые оставили на нем сестры, покатились в разные стороны. – Вот именно, если! Никому из нас не пришло в голову самое простое объяснение. Мы обнаружили конверт и сразу решили, что он имеет какое-то особое значение. Но мы плохие детективы, раз не умеем сразу видеть то, что по-настоящему важно, и тратим время, охотясь за призраками.

– Ничего мы не тратили, – возразила Энн. – Письмо уже привело нас к Изабелле Лукас. Благодаря ему мы почти раскрыли тайну Элизабет Честер и, уверена, скоро поймем и роль самого письма в загадочном происшествии. Но расследование – это не игра в шахматы, где каждый сделанный ход неминуемо приближает решение партии. Нам, чтобы достичь понимания, необходимо собрать вместе все, что мы знаем, в том числе и то, в чем, на первый взгляд, нет никакого смысла, как в твоем камне, Эмили.

Эмили откинулась на спинку стула и, не глядя, взяла за руку Шарлотту, которая как раз подошла к ней сзади.

– Но пока мы учимся на своих ошибках, – сказала Эмили, – жизнь женщины по-прежнему висит на волоске.

– Однако кое-чего мы все-таки добились: по крайней мере, мне в голову пришло одно соображение, которое вряд ли оказалось бы там, не начни мы расспрашивать Мэтти, – ответила Энн. – Мы всегда считали, что Элизабет похитили ночью, но если весь день перед исчезновением она провела в постели, где ее не видел никто, кроме миссис Кроули, то, может статься, все произошло гораздо раньше, среди белого дня, буквально у всех под носом? Тогда становится понятно, почему ночью никто не слышал лая собак и почему в комнате нет никаких следов того, что там побывали чужие люди. Потому что все увиденное нами там было всего лишь прикрытием, декорацией, как сказала Эмили, а главное совершилось еще днем. – Энн помешкала, видимо, стараясь подавить сомнения. – Конечно, у меня нет никаких доказательств, это всего лишь гипотеза.

– То есть миссис Кроули помогла Честеру разделаться с женой? – переспросила Эмили. – Но ведь мы больше не думаем, что это сделал Честер.

– Да, Энн, боюсь, что Эмили права, – сказала Шарлотта. – На мой взгляд, миссис Кроули просто незачем было лгать о местонахождении Элизабет в день перед похищением, если только она не покрывала Честера, а он, как мы уже решили, в этом преступлении не повинен.

– А что, если… – задумчиво протянула Эмили, вызвав у Шарлотты улыбку. Да, когда ее сестренка готовится поделиться с миром своей очередной идеей, тут и в театр ходить не нужно. Вдруг Эмили повернулась к Матильде так резко, что та чуть не свалилась со стула от неожиданности. – Мэтти, скажи: ты никогда не замечала в ком-нибудь из мальчиков чего-то необычного, не такого, как у всех?

Мэтти напряглась, готовая дать отпор.

– Нет, они чудесные дети, во всех отношениях, – сказала она сухо.

– Я не для того спрашиваю, чтобы их обидеть, – сказала Эмили, – я только хочу пролить хоть немного света на то, что творится в Честер Грейндж. Так есть у них какие-нибудь физические особенности или нет?

Мэтти нахмурилась, то скручивая, то распуская носовой платок Бренуэлла.

– Я, конечно, не меньше люблю от этого Арчи, но однажды мистер Честер велел мне никому и никогда не показывать его ножки, – с несчастным видом выдавила она наконец. – Такие славные крохотные лапки. Но Честер их стыдится, потому что между пальчиками у него перепонки, и довольно заметные, между прочим, хотя доктора и говорят, что это ничем ребенку не угрожает. Так что я, признаться, не понимаю, какой в этом запрете смысл.