– Зверь! Зверь! Зверь!

– Я не зверь! – взвыл Альтис, сжимая руками виски. – Я не зверь!

– Ну конечно же нет… Ты не зверь. Не надо так кричать, дорогой…

Альтис открыл глаза, но вокруг по-прежнему было темно. Память стремительно вернулась, и маг зашарил рукой по кровати в поисках повязки. Карина вложила в его руку черную ленту. Юноша завязал глаза и спросил:

– Сколько я спал?

– Чуть больше суток, – ответила Карина.

Парень вздохнул, сел и безуспешно попытался найти свои ботинки.

– Карина… – нерешительно позвал он.

– Ох! – Женщина фыркнула. – Я столько времени была тебе матерью, а теперь – Карина?

Альтис пришибленно молчал. Не дожидаясь просьбы, Карина поставила ботинки у ног парня. Потом села рядом, обняла его за плечи, взъерошила густую, полуседую (кажется, с минувшей ночи седины еще прибавилось) шевелюру. Альтис кожей почувствовал, как она улыбается своей весенней улыбкой.

– Мне еще не приходилось быть мамой для демона, – тихо сказала она, продолжая ерошить волосы юноши, – мой дорогой Ален-Альтис…

– А у меня еще никогда не было матери, – дрогнув, признался он.

– Как же тогда демоны на свет появляются? – искренне изумилась Карина.

– Первые демоны вроде меня – из изначальной Тьмы. – Пламенный пожал плечами. – А подробностей я просто не знаю… Да и никто не знает.

– Как же так?

– Не знаю, – честно признался он. – Никогда не задумывался. Меня и Литиса воспитывал брат, который сам был ненамного старше.

– А где твои братья сейчас?

Юноша сник.

– Убиты, – жестко сказал он. – Анжей и Леон… или Альтаир и Литис… Они умерли не только как люди, но и как демоны – тоже.

Некоторое время стояла тишина.

– Извини, – прошептала Карина.

– Тебе не за что извиняться. – Альтис через силу улыбнулся.

Он надел ботинки, тщательно зашнуровал, нашарил рукой куртку на спинке стула, уронил ее, хотел поднять и ударился головой о край стола. Потирая ушибленный лоб, Альтис рассмеялся, хотя ему хотелось заплакать.

– Чувствую себя беспомощным слепым котенком! – воскликнул он. – Все-таки я привык полагаться на зрение. Мам, придется мне просить у тебя помощи!

Он не увидел, с какой нежностью улыбнулась Карина. И какое сострадание отразилось в ее темно-коричневых глазах. Он был для нее любимым сыном, будь он хоть трижды демон!

Вести по округе разносятся быстрее молнии, так что уже на следующий день вся деревня знала, что Белый командор ослеп. Для ребят это был удар.

– Ален потерял зрение! – Запыхавшийся Лисенок вбежал в традиционное на праздниках место сбора парней – сарай Росомахи, где они резались в карты, и с порога обрушил на их головы эту новость.

– Ты чего пургу порешь? – недовольно отмахнулся Росомаха, занятый очередной партией.

– Ты что, дурак, десятник? Наш командор и наставник ослеп!

До парней наконец дошел страшный смысл слов Лени… Они прибежали целой толпой, не веря. Увидев своего наставника с черной повязкой на глазах, с посохом, которым он водил по земле, прежде чем сделать шаг, они обомлели.

– Как же так… – Росомаха сел в снег у порога дома мага и сорвал с головы шапку. – Почему так?..

– Судьба, – пожал плечами волшебник.

– Но… Но можно же это как-то исправить?

– Когда твои глаза забрали птицы смерти… – Уголки губ слепого юноши дрогнули.

Леня за спиной волшебника задохнулся от тошнотворного ужаса. Парни автоматически огляделись и, жестко вымуштрованные, на уровне рефлекса заняли наиболее выгодные позиции для отражения атаки.

– Только попробуй сделать мою слепоту причиной отказа от тренировок! – рыкнул на Росомаху Альтис. – Чтобы завтра же расчистили лагерь от снежных завалов! Проверю.

Росомаха, мысленно обругав себя, нервно расхохотался. Искалеченный наставник, вместо того чтобы впасть в черную меланхолию, рычит и приводит их всех в чувство! Как будто это им, дурням, помощь нужна…

Альтис сторонился людей, в жесткой форме пресекал любое сочувствие и проявление жалости к своей персоне.

После той ночи он окончательно стал собой, отбросив маску Алена. Демон, бог, человек… Какая разница? Пусть люди продолжают звать его «Аленом». Он стал собой, отодвинув подальше эту психованную, суицидальную, закомплексованную до невозможности личность, которая была порождением плена, войны и Зверя, заодно и защитой самого Альтиса.

Насколько ему в действительности было тяжело смириться со своей слепотой, в полной мере понимал, наверное, один только Арэн. Альтис был поэтом, творцом, пусть и отрицал это. А слепой художник – все равно что глухой менестрель…

– Какого цвета сейчас небо?

Друзья стояли на склоне, после спарринга. Альтис настаивал на постоянных тренировках, развивая способность обходиться без зрения.

– Синее, – ответил эльф, взглянув вверх.

– Синее… – вздохнул маг. – Небо не бывает просто синим. Какое оно? Лазурное, как пляжи на островах архипелага, синее, как прозрачный лед, или пастельно-голубое?.. Ха, синее! А еще говорят, что все эльфы в душе поэты. Врут!

– Ага, а еще говорят, все демоны – кровожадные маньяки, – буркнул в ответ стрелок, снова подняв взгляд к небу. Некоторое время молча смотрел, потом заговорил: – Оно лазурное, того оттенка, что бывает шелк, который привозят с южных морей. И облака на нем, как перья, алеют в лучах заката… От красного до золотого.

– Спасибо, Волк… – Его голос дрогнул.

Альтис стоял, опираясь на необходимый теперь посох, запрокинув лицо к небу…

Две недели Пламенный учился не спотыкаться о высокие пороги, ступеньки и прочие препятствия. Первые дни Яночка неотлучно была с ним, направляя его, вовремя предупреждая о препятствиях, помогая везде, где только требовалось – что-то найти, куда-то дойти, не заблудившись… Но все же она была просто ребенком. Маг все чаще гнал ее гулять и играть, убеждая, что он не беспомощный и вполне может сам о себе позаботиться. Она не верила, но вольный воздух и игры так манили ее, что она поддавалась на его уговоры, поупиравшись для виду.

Арэн, как всегда, был верен дружбе, но ему было так жалко волшебника, что хотя эльф и молчал, но Альтис гнал его прочь, в жесткой форме объяснив, куда именно он может засунуть свою молчаливую жалость.

Немалую поддержку неожиданно оказала волшебнику изумрудная Зерги. Она легонько направляла его, чтобы он не врезался в углы и не падал в ямы, помогала выйти к дому, если ему случалось заплутать.

На третью неделю он более-менее научился обходиться без зрения. В экстазе битвы Альтис часто закрывал глаза, но тогда его вел инстинкт Зверя и танец смерти, да и магическое зрение помогало. Сейчас же… Сейчас не было и намека на эту способность. Даже заклятие «истинного взгляда», которое способно лишить глаз зрячего и заставить прозреть слепца, ухнуло в пустоту.