– Ничего я тебе не расскажу, – выпалила она с отчаянием. – Ине проси меня, Троепольский!

– Я тебя не прошу, – зарычал он, – я хочу хоть что-то понятьво всем этом деле!

– Разбирайся сам. – Она была уверена, что сейчас он неразберется, а там как-нибудь. – Я ничего не знаю.

Он схватил ее за плечи и сильно тряхнул. Китайская хохлатаясобака Гуччи негодующе тявкнула у нее на руках. Троепольский некоторое времясмотрел Полине в лицо, и даже губы у него шевелились яростно, но он справился ссобой и не сказал больше ни слова, только брезгливо оттолкнул ее и зашагалчерез лужи к ее машинке.

До конторы они доехали в полном молчании, и это было такоебезнадежное молчание, по сравнению с которым уединенный маяк на мысе ДобройНадежды показался бы самым оживленным и милым местом на земле.

Даже Гуччи не скулил, сидел тихо как мышь и только каквсегда трясся. Как она с ним расстанется, когда вернется Инка и заберет его?..

В Газетном переулке, как только машина остановилась,Троепольский выбрался наружу и пошел по тротуару, даже дверь за собой незахлопнул – так презирал и ненавидел Полину! – и она подумала, что так теперьбудет всегда. Даже если ей удастся оправдаться, он никогда не простит ей…вранья. Для него это было важно. У нее был шанс все ему рассказать, и она нестала – потому что защищала его, а ее некому защитить, придется самой – каквсегда, только на этот раз неизвестно, получится ли у нее!..

Арсений сунул карточку в прорезь автомата, толкнул тяжелуюдверь и оказался в знакомом коридоре.

В полном соответствии с поговоркой стены конторы всегдапомогали Троепольскому жить.

– Здрасти, – вежливо сказала Шарон Самойленко, выглянувшаяиз своей каморки. – Вас все спрашивали, когда вас не было.

– Кто?

– С Уралмаша звонили по фамилии Хромов. Обещали, что будутперезванивать. Лаптева звонили. Из Лондона тоже. И Байсаров…

– Мне нужно с тобой поговорить, – произнес Марат и заглянулему за спину. – А где Светлова?

– Не знаю.

– Как не знаешь? Вы же вместе поехали!

– Я не знаю, Марат!

– Да она мне во как нужна! – И тут Марат попилил себя погорлу. – С моторным маслом засада! Игорек чуть не плачет, а я без Полины незнаю!..

Тут дверь открылась, и в коридор вошла Полина с Гуччи наруках.

– Всем привет.

– Да вот же она! – сказал Марат радостно. – А ты говоришь –не знаю!..

Троепольский подхватил с секретарского стола почту и газеты,а с пола портфель и ушел от них в свой кабинет.

Через некоторое время туда же поскребся Марат.

– Арсений?

– Заходи.

Троепольский смотрел на монитор, перемещал по немузагадочные символы и знаки, волосы болтались у щеки, делая его похожим наБабу-ягу в исполнении гениального артиста Миляра.

– Если ты про качество и правило, то я слушать ничего нехочу, – сказал Троепольский, не отрываясь от монитора. – Это все к Светловой.Вы уже совсем осатанели, хотите, чтобы я за вас делал всю работу! Все? Можешьидти.

– Нет, – сказал Марат, и Троепольский поднял на него взгляд.Вид у того был взволнованный и несчастный, не предвещавший ничего хорошего. –Нет, я… по другому поводу.

– Уволиться хочешь?

– Ты что? – спросил Марат с обидой. – Нет, не хочу.

– Тогда что?

Марат протиснулся мимо низкого столика и сел на диван –подальше от Троепольского. Тот все смотрел. Марат наклонился вперед и свесилруки между колен. Троепольский перевел взгляд на его руки. На левом запястьечасы, а на правом браслет выглядит дико, потому что руки неухоженные, вссадинах.

– Ну?

– Накануне того дня, когда Федя… умер, я слышал, как онговорил Сизову: “Только посмей, и я тебя убью”, – выпалил Марат, и вид у негостал совсем несчастный. – Я к Грише шел, а они… разговаривали.

– И что?

– Ничего. Я дальше не пошел, когда услышал-то! Я в коридорепостоял, да и вернулся.

– Куда?

– К себе в комнату. А когда я в коридоре стоял, Сизов изФединой комнаты вышел и пошел в свой кабинет. А больше никто не выходил. Ярешил… тебе рассказать.

– Почему ты только что решил? – холодно спросилТроепольский. – Надо было сразу рассказать!

– Да мало ли о чем они там… базарили! Федька то и дело орал– убью, мол, гада! Ты что? Не помнишь? И на кодеров, и на программистов, навсех!

Троепольский помнил.

– Только он просто так орал, – печально сказал Марат, – атут его… убили.

– Ну да, – согласился Троепольский. – Забавно. Он ещенемного посмотрел в монитор, физически чувствуя, что вместо мозгов у негоманная каша. Он даже слышал, как она плюхает в голове.

Теперь, значит, Сизов. Взбесились они все – и Федор, иПолька, и Гриша!

Он отшвырнул от себя клавиатуру, выбрался из-за стола,толкнул кресло, моментально и бесшумно отъехавшее к противоположной стене, ивыскочил в коридор.

– Арсений! – Марат помчался за ним, и в коридоре ещетопталась Полина, у которой было расстроенное и бледное лицо.

– Что с ним?

Марат на ходу махнул рукой. Троепольский влетел в комнатуСизова и чуть не завыл от разочарования – комната была пуста.

– Где он?! – крикнул Троепольский поверх головы Марата. –Шарон! Где Сизов, я спрашиваю?!

– Так они на встречу отправились. Сказали, что вы в курсе.

– Когда он уехал?

– Так они не уехали, а ушли. На Никитской встреча у них.Сказали, что вы в курсе. У них достижения на почве обсуждения.

Троепольский быстро сел в кресло Сизова. Марат за его спинойделал Шарон знаки, чтобы убиралась. Саша Белошеев выглянул из своей комнаты, иПолина моментально скрылась, пропала из виду.

Троепольский выдвигал и задвигал ящики стола, вытаскивалпапки, просматривал их и швырял обратно.

– Что тут такое? – тихо спросила у Марата Ира, притормозив ураспахнутой двери. Марат поморщился и нерешительно вошел.

Полина снова показалась в дверях.

– Ты… что-то ищешь? Троепольский не ответил.

В такие минуты его могла спрашивать только Полина Светлова,и все об этом знали.

– Арсений, – решительно сказала она, – что случилось? Что тыищешь? Где Сизов?