Но это еще не конец.

Еще один должен заплатить за мои страдания. Он остался на сладкое. Это так поэтично, тем более что я заранее знаю его выбор. Знаю это так же хорошо, как самого себя. Последний выберет спасение единственного человека, которого они больше всего любили в этой жизни.

Он выберет спасение их ребенка.

И тогда они оба поймут.

Что никакого выбора в действительности не существует.

Стейси постучала в дверь, в которую впервые вошла несколько дней назад.

Она настояла на том, чтобы Девон ехала домой после того, как последняя привезла ее сюда. Теперь констебль находилась всего в полумиле от собственного дома, а Девон надо было вставать в 6 часов утра.

По пути от дома Пенна она ничего не смогла поделать со своим раздражением, и это было хорошо заметно сейчас, когда дверь перед ней открылась.

– Мистер Данн, боюсь, нам нужно еще раз поговорить о вашей дочери, – сказала констебль, даже не пытаясь скрыть свой гнев.

– А вы хоть представляете себе, сколько сейчас…

Да, Стейси знала, что уже около десяти вечера, но ей было на это наплевать.

– Я готова поговорить с вами прямо здесь, на ступеньках, в участке или у вас в доме. Выбор за вами, мистер Данн.

– Входите, – мужчина сделал шаг в сторону.

Стейси вошла в холл и подождала, пока он закроет входную дверь и подойдет к ней.

– Ваша дочь здесь, мистер Данн?

Мужчина покачал головой и заставил себя недоуменно нахмуриться.

– С какой стати? Я уже говорил вам, что не видел ее с четырех лет.

– Да, я помню, что вы это сказали, но ведь вы сказали мне неправду, не так ли? – Констебль пыталась не выказывать гнев. Ведь она ищет его дочь, и именно он солгал ей.

– Но вы же сами обыскали дом? – уточнил Данн, стараясь уйти от ответа.

– И я обыщу его еще раз, – пообещала Стейси. – Только на этот раз вызову на помощь группу экспертов-криминалистов, и, если они обнаружат здесь следы пребывания Джесси, у вас будут серьезные проблемы. – С этими словами она достала телефон.

Было видно, что Данн колеблется. Он не был уверен, что она не блефует.

Стейси решила помочь ему.

– Вы рассказывали мне о тех исследованиях, которые Джесси делали, когда вы еще были одной семьей. И упомянули об МРТ, который Джесси впервые сделали уже в подростковом возрасте, через много лет после того, как вы ушли. Вы ничего не могли об этом знать, если только вам кто-то не рассказал. И думаю, что это была сама Джесси.

Данн молча смотрел в пол.

Но Стейси не собиралась отступать. День был длинным и тяжелым.

– Мистер Данн, криминалисты обязательно найдут следы Джесси, если только она здесь была. Достаточно будет одного волоса или остатков ДНК. А потом возникнет естественный вопрос – что вы пытаетесь скрыть от…

– Ладно. Она была здесь. – Мужчина, подняв руку, плюхнулся на диван.

Стейси убрала телефон и села в единственное кресло.

– Зачем же вы мне солгали? – спросила она.

– Я не хотел, чтобы у нее были проблемы. Ее мать не знает, что мы с ней поддерживаем связь. Узнав об этом, она здорово огорчилась бы. Но Джесси – моя дочь, и, что бы ни случилось, я люблю ее.

– Как вы ее нашли?

– Я ее и не искал, – Данн улыбнулся. – Это она нашла меня. В «Фейсбуке», вы только подумайте! – Он покачал головой, как бы не веря самому себе. – Сам я к нему не имею никакого отношения, но играю в крикет за местную команду, а Джесси публикует составы и результаты матчей на своей страничке в «Фейсбуке». Она прислала мне письмо, и это был один из счастливейших дней в моей жизни.

Стейси вспомнила его реакцию на слова о том, что будет достаточно, если криминалисты найдут всего один волос.

– И в другие разы, когда Джесси убегала из дома, она приходила сюда, да?

Данн немного поколебался, прежде чем утвердительно кивнуть.

– Всего один раз. Знаю, что и тогда, и сейчас я должен был отправить ее домой, но она пришла, чтобы провести время со мной. Это был подарок, от которого я не мог отказаться.

– Ну и матери ее тоже хотелось отомстить? – поинтересовалась Стейси.

– Если честно – то да. Но на этот раз я все-таки отослал ее домой. Она пришла в субботу, во второй половине дня. В день своего исчезновения. И хотела остаться на пару дней. Я ответил ей отказом, хотя отчаянно хотел сказать «да». Я велел ей вернуться домой и переговорить с матерью. Мне казалось, что так будет правильно. Позже я проехал мимо ее дома и увидел, что свет в ее спальне горит. Так я узнал, что она вернулась домой. И решил, что на этом все и закончится.

– А Джесси не говорила, почему захотела побыть у вас? – спросила констебль.

– Ей просто хотелось побыть в одиночестве, на свободе, – Данн покачал головой.

– Она ничего не говорила о своих отношениях с Эммой?

Данн покачал головой.

– И на этот раз вы говорите правду? – уточнила Стейси.

– Последний раз я видел Джесси во второй половине дня в субботу. И клянусь вам, что с тех пор мы больше не виделись.

Стейси так и не смогла решить, верит она ему или нет.

Остановившись перед домой Теда в десять минут одиннадцатого, Ким все еще размышляла над текущим расследованием.

Честно говоря, она с большим удовольствием бы приготовила кофейник крепкого кофе и провела ночь в гараже, собирая мотоцикл. Но сегодня был четверг, а пятница, несмотря на убийства, все еще была концом недели. Вуди очень четко определил временны2е рамки.

– Вылезай, мальчик, – сказала детектив, открывая дверь машины.

Вернувшись домой, она выгуляла Барни, но, поскольку день был очень долгим, ей не хотелось расставаться с ним еще раз. Хотя она и подозревала, что пса это волнует гораздо меньше, чем ее.

– А-а-а, два по цене одного, – заметил Тед. Он погладил Барни по голове и освободил проход.

– Прости, что так поздно, – извинилась Ким и прошла вслед за псом, который радостно обнюхивал гостиную.

– Не впервой, – успокоил ее Тед.

Стоун, улыбнувшись, вспомнила: ей было тринадцать, и она очень страдала. Ее приемная семья № 4, Кит и Эрика, только что погибла в автокатастрофе, и с их смертью закончились три самых счастливых года в ее жизни. Ее, как сбежавшую кошку, вернули в систему, где люди стали добиваться от нее, чтобы она раскрылась и поговорила о своем горе и своей потере. Где бы она ни оказывалась – в школе или в Фэйрвью, – все говорили с ней, стараясь расколоть ее, как орех.