– Вот что, друг мой, – сказал дядя Костя племяннику оченьсерьезно, – повторю тебе еще раз, публично: этим ребятам я верю, как себе. Еслихочешь, они тоже мои дети, вроде тебя, во всяком случае – птенчики мои. Я им вклювике знаешь сколько тысяч баксов перетаскал, заработанных потом и кровью!

Молодые люди и впрямь смотрели на него с любовью, во всякомслучае – с искренней признательностью. Нет, ну в самом деле – кому сейчас нужнасоциология и политическая футурология?! Страна с гиком, криком и молодецкимпосвистом валится в тартарары, всех интересует только сегодняшний прожитый илинепрожитый день и сиюминутный кусок, отхваченный от общероссийского пирога…вернее, сиюминутные крошки, воровато сметенные в ладонь. Социология тоже давнообслуживает только проблемы актуальные: кого в данный конкретный день народбольше любит: Борю или Гену? А может, Витю? И если бы президентские выборысостоялись прямо сейчас, кому из них, люди добрые, вы дали бы под зад, а кому –в морду? Все зациклилось на этих выборах двухтысячного года, политическуюфутурологию дальнейшее не интересует. Это как в финале «дамского» романа: пошлигерои под венец – вот и сказочке конец. А может быть, завтра же они обнаружатсвою полнейшую несовместимость и начнут рвать друг на дружке волосы? Скореевсего, так и случится со страной, если у власти встанет хоть один из нынеизвестных претендентов. И вот оказалось, что Виталий и его команда как раз ипытаются отыскать в России альтернативу, причем не сомневаются: люди с охотойпроголосуют за нового, ничем не запятнанного человека, за сильного, честного,надежного, работящего, не трепача…

Однако известно: власть испортить может внезапно до неедорвавшегося. И где гарантия, что этот ангел Божий не превратится, не выдержавискушения, в свою полнейшую противоположность? Бывали такие случаи – и не раз.Значит, надо, «прокачав» десятки возможных кандидатов, выбрать одного или двух,дать стране такого лидера, который, во-первых, вызывает к себе народноедоверие, а во-вторых, сможет это доверие оправдать.

Вот так, просто и доходчиво, будто ребенку или слабоумному,объяснял дядя Костя племяннику задачи Бюро, объяснял, убеждая его не простопоставить свое диковинное изобретение «на службу Отечеству», как он выразился,но и рассказать все, что Георгий узнал про Голуба. Ведь Голуб, пока директоркраевого департамента строительства в Хабаровске, был вычислен в Бюро какпобедитель грядущих губернаторских выборов, которые пройдут в июне 1998 года;ну а еще через два года он вполне может стать той ключевой фигурой, которая вкорне изменит судьбу страны. Однако… если то, что говорит Георгий, правда…

Дядя Костя ему не очень-то верил, Георгий прекрасно этопонимал. Да он и сам верил не до конца – все еще надеялся, что ошибся. Апроверить можно было только одним способом: устроить Голубу тест настационарном сканере. И желательно в присутствии независимых экспертов. Такчего же еще желать, если проверку осуществят те, кому такие штуки по должности,так сказать, положено проводить? Дядя Костя никогда ничего такого впрямую неговорил, однако Георгий не сомневался: Бюро работает от «Конторы ГлубокогоБурения». В конце концов, чьи денежки стали стартовым капиталом для знаменитогодяди-Костиного банка «Новая Россия»? Пресловутые деньги партии. А «контора» закого стояла горой? Так что все логично. И дядя Костя прав: Виталию вполне можнодовериться.

Он довольно долго убеждал себя в этом, потому что некийчервь сомнения все-таки точил душу. И не зря, как позднее выяснилось… увы,слишком поздно выяснилось все это!

А тогда червь был задавлен, и Георгий, сбиваясь от волнения,начал рассказывать о том, как, вернувшись в Москву, проверил сканированнуюзапись в приемнике-стационаре.

…Он прямо-таки дрожал от нетерпения. Ведь предстоялополучить результаты чистого, чистейшего эксперимента, невозможного влабораторных условиях! Конечно, Георгий проводил опыты по сканированиюглубинных слоев памяти не один и не два раза. Но какая же это была наивнаясамодеятельность! Все его «объекты» были прекрасно осведомлены о том, что заштука и зачем надевается им на голову. Главное, зачем. И хотя Георгий клялся,божился и даже подписки давал, что результаты сканирования никогда не будутразглашены без согласия «объекта», это утешало только до начала эксперимента.Человек сидел и думал: «О, как интересно. Я служу науке. Меня сканируют.Совершенно не понимаю, что это означает, но… Нет, ни в коем случае нельзядумать о том, что я ничего не понимаю. А то Гоша скажет: «Вот же дурак попался,подопытный кролик!» И все в этом же роде – беспрестанно. А самые глубинные слоипамяти посторонними мыслями взбаламучивались, перемешивались, и в результатеполучалось черт знает что! Конечно, Георгий знал десяток психологическихприемов, позволяющих влиять на чистоту эксперимента. Да-да, именнопсихологических, потому что память – это ведь не только свойство мозга, но идуши. И он пытался обучить своих подопечных, однако под шлемом те мгновенно провсе забывали. Постепенно Георгий совершенно отчаялся и пришел к выводу:человека в момент лабораторного сканирования надо просто-напросто «отключать»,усыплять – гипнозом ли, лекарственными ли препаратами. Однако люди слишкомберегли большие или маленькие тайны своей памяти, слишком боялись позорныхоткровений, в чем бы они ни состояли. Поэтому на добровольное «отключение»никто не шел. Делать же это без согласия «объекта» Георгий пока не решался (авот судя по решительному выражению бледного, чуть тронутого веснушками лицаВиталия Пидоренко, ему было все равно).

Итак, Георгий сидел под шлемом и ждал результатов опыта.Помнится, он ужасно боялся, что объектом сканирования стал все-таки медведь, аведь совершенно неведомо, как поведет себя его мозг в соприкосновении с«мохнатой» информацией! Не хотелось бы превратиться в этакого оборотня, которыйднем будет совершенствовать сканер, а по ночам шататься по Измайловскому паркуи с рычанием задирать случайных прохожих. В смысле, загрызать…

Да, Георгий до сих пор помнил, как подумал об этом, а потомвсе мысли растворились в мучительной боли. Он ощутил, как пересыхает во рту, апотом боль исчезла, сменившись беспрестанным чередованием картин.

В помутившемся сознании Голуба беспорядочно, отрывочновспыхивали сцены какой-то долгой дороги через перевалы – то на спине осла, то впобитом джипе, который ехал на одних ободах; потом был кузов грузовика. Долгосменялись лица каких-то бородатых людей. Наверное, были и пытки, но тут передвнутренним взором Георгия открылся некий черный провал без намека на какой-либообраз. И вдруг он почувствовал: Голуб стал другим человеком. Возможно, чувстводуховного самосохранения, которое у сильных личностей весьма развито, помоглоему напрочь забыть о пережитом унижении, загнать некоторые из своих афганскихвоспоминаний в такие бездны, откуда их не вытащит никакой сканер.