муки? Чтобы не навлечь на себя гнев грозного друга, чтобы его не упрекнули в пре­дательстве! В полночь тревога и беспокойство становятся столь невыно­симы, что Ортис не в силах оставаться в постели; он поднимается и идет искать своего собеседника. «Спите, друг?» — тихим голосом спрашивает он его. «Что вы, сеньор, кто же заснет после таких ужасных извес­тий?» — «Неужели все это правда? Что за мука!»— «А каково мне, сень­ор, ведь я должен отправить двух возниц на верную гибель. Я не выне­су этого! Здесь есть мальчонка, племянник сержанта, что в том отряде, я думаю послать его; а второго... Кого? Посылать на смерть невинного человека!»

Доктор Ортис предпринимает последнюю попытку к спасению — он будит Кирогу и сообщает ему все те ужасные вести, о которых только что узнал, дает понять, что не станет сопровождать его на бессмыслен­ную гибель. Факундо надменно и в грубых выражениях отвечает, что в таком случае его ожидает еще большая опасность, чем в Барранка-Яко, и требует немедленно замолчать. Кирога приказывает своему адъютанту, храброму негру, вычистить все огнестрельное оружие, что есть в экипаже, и зарядить его — к этому сводятся все меры предосто­рожности.

Наконец занимается утро, и экипаж трогается в путь. Кроме возниц, с ними едет тот мальчик, два почтальона, присоединившиеся к ним случайно, и негр верхом на коне. Достигают рокового места, и две пули прошивают повозку с обеих сторон, никого не задев; солдаты бросаются к экипажу с саблями наголо, и в одну минуту возница, почтальоны и адъютант уже растерзаны. Тут ватага на мгновение заколебалась: в окне дилижанса показывается Кирога. Он грозно спрашивает, кто командир, и приказывает подойти. «Что все это значит?» — задает во­прос Факундо, но вместо ответа получает пулю в глаз и падает замерт­во. Затем Сантос Перес несколько раз пронзает саблей несчастного сек­ретаря и, закончив экзекуцию, велит оттащить к лесу дилижанс, полный трупов, покалеченных лошадей и возницу, который с разрубленной го­ловой все еще удерживается на коне. «А это что за мальчик?» — спра­шивает он, заметив ребенка с почтовой станции; он один остался в жи­вых. «Это мой племянник,— отвечает сержант,— я отвечаю за него сво­ей жизнью». Сантос Перес подъезжает к сержанту, в упор стреляет в него, тут же спешивается, хватает ребенка за руку, не слушая мольбы, швыряет его наземь и отрубает ему голову. Предсмертный стон ребен­ка — единственное, что будет терзать Сантоса Переса позже, когда ему придется скрываться от преследователей, прятаться в чащобе, в рассе­линах скал, в непроходимых зарослях; повсюду вместе с ветром он будет слышать жалобные мольбы мальчика. Когда при мерцающем свете звезд Сантос Перес решается покинуть свое убежище, его неспокойный взгляд тут же устремляется во тьму тенистых деревьев — а не белеет ли там фигурка ребенка; оказавшись на распутье, отпрянув, он видит на доро­ге, по которой только что прошел, мальчика, торопящего коня.

Факундо тоже говорил, что единственное, что мучит его совесть,— это расстрел двадцати шести офицеров в Мендосе!

Меж тем, кто же такой этот Сантос Перес? Это злой гаучо родом из Кордовы, известный и в горах, и в городе многочисленными кровавыми преступлениями, необычайным бесстрашием и неслыханными похождениями. Когда генерал Пас стоял в Кордове, он возглавил монтонеру, самую своевольную и неуловимую во всей сьерре, и долгое время его родная Санта-Каталина оставалась своего рода удельным княжеством, где армейские ветераны и появиться не могли. Будь Сантос Перес чело­веком большего размаха, он мог бы стать достойным соперником Кироги, но его пороков хватило лишь на славу убийцы. Был он высок ростом, хорош собой, белолицый, с черной курчавой бородой. Долгое время по­том Сантоса Переса преследовало правосудие, и на его поиски было бро­шено не менее четырехсот человек. Вначале его призвали к себе братья Рейнафе, он был дружески принят в губернаторском доме. Выйдя от них, он почувствовал странное жжение в желудке и зашел к своему другу-лекарю, а тот, узнав, что ему поднесли, своевременно дал ему эликсир, и вместе с рвотой вышел мышьяк, подсыпанный в бокал. Позд­нее, в самый разгар облавы, давний приятель Сантоса Переса майор Касанова[360] передал, что должен сообщить ему кое-что важное. Как-то днем, когда эскадрон, которым командовал Касанова, занимался учения­ми против его дома, Сантос Перес соскочил с коня у дверей и говорит: «Я здесь, что ты хотел мне сказать?» — «А, дружище, Сантос Перес, про­ходи, садись».— «Нет, не войду! Зачем ты звал меня?» Застигнутый врасплох майор колеблется, не знает, что ответить. Хитрый и бесстраш­ный собеседник обо всем догадывается, бросив полный презрения взор, поворачивается к нему спиной и говорит: «Я был уверен, что ты хо­чешь обманом схватить меня, и пришел только убедиться в этом!» Когда эскадрон получил приказ поймать Сантоса Переса, его уже было не догнать. В конце концов его схватили как-то ночью в самой Кордове. То была месть женщины. Он избил возлюбленную, у которой ночевал, и она, дождавшись, когда он погрузился в глубокий сон, осторожно вста­ла, взяла его пистолеты и саблю, вышла на улицу и позвала патруль. Сантос просыпается, видит приставленные к его груди ружья, хватается за пистолеты — их нет! «Сдаюсь,—говорит он невозмутимо.—У меня украли пистолеты». В тот день, когда его привезли в Буэнос-Айрес, гро­мадная толпа собралась у ворот Дома Правительства. Завидев его, народ стал кричать: «Смерть Сантосу Пересу!», а он, презрительно покачивая головой и оглядывая толпу, лишь шептал одни и те же слова: «Эх, если бы у меня был мой нож!»

Сходя с повозки, доставившей его в тюрьму, он несколько раз про­кричал: «Смерть тирану!»[361] Когда он направился к эшафоту, его ги­гантская фигура, подобная фигуре Дантона, возвышалась над толпой, и иногда он поглядывал на помост, словно то была трибуна.

Власти Буэнос-Айреса устроили пышную и торжественную казнь убийц Хуана Факундо Кироги; окровавленный, изрешеченный пулями дплижанс долгое время был выставлен на обозрение публики; портрет Кироги, а также картина казни осужденных были литографированы и тысячами раздавались народу, как и специально выпущенная в свет книжка с выдержками из судебного процесса. Однако беспристрастная история все еще ожидает фактов и показаний, чтобы назвать подстрека­теля убийц.

Глава XIV

ПРАВЛЕНИЕ УНИТАРИЕВ[362]

Не известно доподлинно, почему он хочет власт­вовать. Одно лишь можно сказать с достоверно­стью: он взбесился и жаждет господства! Это медведь, разворотивший свою клетку, и теперь, когда власть в его лапах, весь мир спасается бегством. Горе тому, кто попадется ему на пути! Этот зверь не отпустит