Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вроде бы все было хорошо, но девушку очень сильно смущала одна вещь, которую она стала замечать. Периодически Август бледнел и в эти моменты закрывал глаза, словно пытаясь концентрируясь, а через секунду снова становился собой, словно ничего не бывало. Как-то раз она зашла в гостиную с коробкой разного хлама и увидела, как Август стоит, облокотившись на стену и тяжело дыша.
– Что случилось? – Марта выронила коробку и поспешила к другу.
– Ничего-ничего, – он тут же выпрямился и уже стоял, глядя на нее, улыбался.
– Я же вижу, что нет. Август, что с тобой в последнее время?
– Я… Очень устаю днем, и здоровье хромает. Чего тут греха таить.
– Что-то серьезное?
– Да нет. Как видишь, даже тут не отпускает до конца. Но я лечусь и слежу за собой.
– Не похоже, – недовольная ответом, девушка нахмурилась.
– Брось, ну ты разве никогда не болела?
– А что болит?
– Спина и шея, – не задумываясь ни секунды, ответил Август. – От этого головная боль, плохой сон.
– Ты правда лечишься?
– Правда, – он рассмеялся. – Твоя забота мне приятна. Вот завтра иду на массаж. Обещали, что еще иголки втыкать будут.
И она поверила ему. Успокоилась, но периодически все еще подозрительно поглядывала, выражая свою заботу.
По прошествии каждой ночи особняк становился все чище и чище. Пока Марта и Август убирали грязь, молодели сами материалы, из которых он был построен. Длинный стебли растений, что прежде тянулись во полу и стенам исчезли навсегда, не оставив отставив от себя и следа. Конечно, чтобы их срубить пришлось повозиться, но оно определенно того стоило. Даже в горшках появились цветы, чей аромат поспешил занять свое законное место в доме.
– Марта, – заканчивая дочищать камин, девушка услышала голос Августа.
Она нашла его в главном холле возле входной двери.
– Как думаешь, а не пора ли нам отсюда выйти?
– Выйти? – удивилась Марта.
– Да. Ты же не думаешь, что твой мир ограничен этим особняком?
– Я почему-то даже не задумывалась.
– Знаю. На то я тебе и нужен, чтобы подсказывать, – он хитро подмигнул. – Так что? Пойдем прогуляемся?
– Думаешь получится?
– Так… Откуда же я знаю? Не проверишь – не узнаешь. Правда?
– Правда. Только я вся в саже, куда я пойду?
– Какой саже? – удивился Август.
Марта оглядела себя и поняла, что грязных черных пятен не осталось и следа.
– Здесь только одно ограничение – твоя собственная фантазия. Давай, хватай скрипку и пойдем.
– Скрипку то зачем?
– А тебе разве не хочется сыграть на берегу моря?
Ничего не ответив, Марта умчалась за скрипкой и вернулась, крепко прижимая к груди футляр. Она подошла к двери и несмело взялась за ручку. Ожидаемого сопротивления не оказалось – дверь с легкостью поддалась.
– Добро пожаловать в твой мир, – Август пропустил девушку вперед.
Они вышли на аккуратную тропинку, выложенную из маленьких кирпичиков, и по ней двинулись в лес. Удаляясь от особняка, Марта периодически оглядывалась, словно боясь, что он может исчезнуть. Август ничего ей об этом не говорил. Пусть сама привыкнет к новой мысли.
– Мне кажется тут чего-то не хватает? Не слишком ли темно? – спросил молодой человек, когда он ступили на территории зеленых гигантов.
– Я знаю, – воскликнула Марта и закрыла глаза, а, когда снова их открыла, вдоль дороги на ветках веселая разноцветная гирлянда, лампочки которой горели, освещая им путь.
Они шли не спеша, ведь торопиться было абсолютно некуда.
– До концерта осталось совсем немного, – заметил Август, – Готова?
– Мне кажется, готова, но я очень нервничаю. Как представлю, сразу руки дрожать начинают.
– Волнение – это не плохо. Оно показывает, что тебе не безразлично, но и усердствовать с ним не надо. Ты же все можешь. Я то знаю. А будешь убеждать в обратном, ничего не выйдет, ведь меня не обмануть.
– Тебе легко говорить. Это не тебе нужно выступать перед сотней людей.
– А знаешь? Я бы с радостью, только музыка все-таки не мой талант.
Неожиданно деревья расступились в стороны и вывели Марту с Августом на песчаный пляж, поблескивающий в свете огромной белой луны. Впервые за все это время Марта так близко увидела морские волны, падающие на берег. Они и вправду покинули особняк, где прежде девушка металась, как узница.
– Здесь так красиво, – вздохнула Марта.
– Очень. А ты еще не хотела выходить. Нет, я не спорю. В особняке тоже прекрасно, но если замуровать себя в четырех стенах или, скажем, закрыться внутри себя самого, то можно упустить множество потрясающих вещей. Не нужно прятаться от мира и от людей. Не лишай себя прекрасного. А теперь разувайся!
– Что?
– Разувайся, – Август скинул кеды и встал на песок, – Он теплый. Это чудесно!
Марта последовала его примеру. Едва пальцы девушки коснулись песка, как она ощутила нечто ужасно приятного, и по ее лицу растеклась улыбка.
– Вот! Вижу, что довольна! А теперь сыграешь мне? Считай, что это генеральная репетиция.
– Но ты же уже слышал.
– Слышал, но не здесь. Это мгновение захочется запомнить.
– Ну и упрямый же ты! – Марта положила футляр на песок и открыла его.
Больше ее уговаривать не требовалась. Она взяла в руки смычок, закрыла глаза и начала играть «Июльский дождь». Шелест деревьев и звук волн, словно подстроились под ритм и звучали, как дополнение прекрасной мелодии.
36
Моя дорогая Марта,
Кажется, своими дерзкими выходками я пересек черту невозврата. Я совершенно не жалею о том, что смог позвать твою бабушку, но это высосало из меня последние силы. Нет, еще что-то осталось – они плещутся на самом донышке, но боюсь их ни на что не хватит.
Каждое утро, когда я просыпаюсь, мое тело стонет от дикой боли. Я подолгу закашливаюсь и не могу прийти в себя, а когда все-таки удается, то я встаю и тут же падаю обратно от слабости в коленях и ужасного головокружения.
Вчера я побывал у врача. Никогда не видел подобной растерянности на лице человека. Ничто из анализов не указывает ни на какую болезнь, но организм находится в совершенно изношенном состоянии. Когда все закончится, я лягу в больницу, как они того хотят. Пусть поколдуют. Дадут мне какие-нибудь чудесные таблетки, сделают всякие уколы и поставят на ноги. Я очень-очень устал. Даже сейчас написал едва ли два абзаца и чувствую, что не в силах держать ручку.
Прости меня, что не сказал тебе правду, но так
